на диван, спрашивает удивленно и даже сердито:

– Какая Наташа? Ты о чем? Кто тебе звонил?

Ксюша понимает – все правда и плачет, плачет и ничего не говорит, потому что не может одновременно плакать и объясняться.

– Так! – строго командует Игорь. – Давай договоримся, что ты не будешь слушать всякие сплетни. Знаешь, какой у нас в редакции коллективчик? Тоже хороша, взрослая уже девочка, вон беременная даже, а веришь всякой ерунде, наветам.

– При чем тут редакция? – заходится Ксюша.

– Стасик? – поражается Игорь. – Так это доктор? И все из-за того, что я отказался сделать с ним интервью! А ведь знал, что ты беременная, стервец! Это наглая ложь!

Ксюше хватает ума промолчать о сне-разговоре с фотографией, но о таблетках-то можно, таблетки она нашла! В его джинсах! Конечно, Игорь тут же все объясняет: да, эти таблетки в том числе от половых инфекций. В том числе! А знает ли она, что их принимают при отите? Обязательно надо придумать какую-нибудь гадость? Обязательно обвинять? А то, что муж ухо застудил в этой кошмарной командировке, но из мужества ей не пожаловался, чтобы не расстраивать, это, конечно, ерунда, в это никто не поверит?

Ксюша понимает – спасена! Это – ухо, конечно, ухо! А значит, можно не разводиться, и все наладится, то есть почему – наладится, все и так хорошо, они вместе, ей не придется жить без Игоря, а она бы и не смогла. Что до имени – Наташа, – они забывают об этом имени, мало ли какие имена выплывают при разговоре, ну, приснилось, случайное совпадение.

И они, помирившись, ложатся в постель, но Игорь все-таки не занимается с ней любовью. Еще полмесяца живут без любви. А через полмесяца уже с любовью. Хотя в женской консультации сказали, что при угрозе некоторых инфекций лучше остерегаться до родов. Но Ксюша все время проверяется, и у нее все в порядке. Значит, действительно – ухо. Все замечательно. И она счастлива. Только тот, первый, рай кончается. Почему-то. Хотя она поверила мужу.

После первого рая начинается другая жизнь и другое счастье, а может, то же самое, разве чуть-чуть не такое – не глупое, нет – просто: не такое безрассудное. Не безоговорочное.

Подруге Ольге Ксюша ничего не рассказывает. На всякий случай. Ольга ведь как спросит: думаешь, ухо? С сомнением спросит, с бестактной паузой. Как после этого с ней разговаривать-то?

Игорь решил для себя раз и навсегда: больше никаких интрижек. Стыдно вспомнить, как посмотрел на него доктор. Ну да, пошел к знакомому, к Стасику-доктору пошел. Не в КВД же было тащиться! Посмотрел доктор так: что же ты, безответственный придурок, имея на руках беременную жену, связался с Наташкой? Ну, так они его и подставили, предупреждать надо было про Наташку! Сами небось знали, на своей шкуре наверняка испытали, а его не предупредили. Карасев что-то такое говорил, но очень уж невнятно. И нашлась ведь какая-то сука – позвонила, рассказала Ксюшке! Нет-нет, никаких интрижек. Во всяком случае, среди знакомых. Во всяком случае, без презерватива. Ну их всех! Хватит, нагулялся. У него жена есть. Настоящая! Даже борщи варит. А в апреле будет еще и сын.

Наступил апрель. С Ксюшей решили, что первый месяц после родов с ними поживет мама Игоря. Ксюшина мама сможет приехать из своей Прибалтики только летом, тоже на месяц. Жена держалась до последнего. Она на удивление легко переносила беременность, поправилась, отяжелела лишь в последние месяц-полтора; а то ведь до смешного: у нее на работе большинство коллег не догадывалось, пока не подала заявление на отпуск, а там, как водится, без перерыва в декрет.

Игорь был внимателен к жене, даже порывался готовить, но Ксюша его окоротила. Некоторые мужья женам в таких ситуациях завтрак в постель подают, потому что жен тошнит в таких ситуациях, вот жены лежа и завтракают. А Ксюшу не тошнило. И никак Игорю не удавалось проснуться раньше нее, даже если будильник заводил. Будильник прозвенит, он подскочит, а жена уже на кухне, и завтрак готов. Бегала бегом до самого крайнего срока, чуть не добегалась: пришлось самой, одной вызывать машину в роддом, Игорь из редакции не успел. Летел по улице, и дорога летела медленнее его, облака крутились чуть ли не под коленями. Опоздал на какие-то минуты, Ксюшу увезли. В роддоме ему показалось, что услышал милый голос, наверное, она еще в приемном покое, – но медсестра не пустила, вежливо и с улыбками.

– Успокойтесь, голубчик! Не так скоро дело делается, не раньше завтрашнего утра, а то и к вечеру. Идите домой, квартиру готовьте. Да успокойтесь, в самом деле! Хотите, корвалолчику накапаю?

Какая квартира, он давно все переделал! Спальня превратилась в детскую. Игорь красил потолок, клеил новые обои, голубые с желтыми воланчиками и ракетками для бадминтона, ездил тайком от Ксюши за кроваткой – выбор был небольшой, и хотелось сделать жене сюрприз, а Ксюша неожиданно обиделась, расплакалась. Почему, мое солнышко? Рыдает… Почему?

«Как же так, – все рыдает и сквозь слезы выдавливает: – Мы должны были вместе выбрать кроватку!» Дурочка. Смешная конопатая дурочка. Пожалуй, он никогда не любил жену так, как в последние месяцы ее беременности. Первый раз в жизни Игорь почувствовал себя «старшим и главным», даже за морковкой и свеклой сам ходил на рынок, а не в магазин рядом с домом. Сшибал халтуры где только можно, чтобы купить самое красивое приданое новорожденному и – главное: золотые серьги Ксюше, но это после, когда жена вернется из роддома, это подарок и секрет.

Он купил не просто золотые, а с крохотными бриллиантиками. Повезло. Карасев, тот знакомый из райкома, помог достать довольно дешевые. У райкомовских представителей свои люди даже в ювелирных магазинах. А еще бы не помог, когда Игорь ему полгода всякие отчеты-предложения редактировал «за так».

Советскому государству (СССР) оставалось жить меньше года, самое смешное, что Карасев, да что Карасев, весь райком Московского района города Ленинграда об этом не подозревал. Не более прозорливыми оказались и другие районы города. Как дело обстояло в Москве, Игорь не знал. В те времена он еще не ездил в командировки в Москву.

Дома Игорь первым делом прошел в пока еще пустую детскую. На маленьком столике, бывшем прикроватном, будущем пеленальном, стояла в ореховой лакированной рамке их с Ксюшей свадебная фотография. Надо же, забыли убрать! Игорь взял фотографию в руки, принялся рассматривать: он получился неудачно, лицо в тени, чуть смазано. Фокус сместился, потому что у его плеча Ксюшина нарядная головка в белоснежной фате. Кружева отлично прорисованы, а сама Ксюшка тоже