у меня не осталось ни того, ни другого – несколько дней назад я все выбросил.

– Почему выбросили? – спросил Ринтул.

– Потому что, как я уже сказал вам, мне казалось, что эти препараты лишь усугубляют мои симптомы. То есть что они сами вызывают припадки.

– Ясно…

– Вы действительно подозреваете, что я имею какое-то отношение к этому? – Хайд указал рукой на мертвого друга.

Ринтул невольно проследил направление взглядом.

– Может, нам лучше продолжить в саду? – сдавленно проговорил он.

Хайд последовал за ним к двери, которой раньше пользовался множество раз, и дальше, в маленький садик. В сером свете дня, под облачно-дымным небом зеленая листва на кустах и трава на небольшом квадрате земли, обрамленном гравийной дорожкой, имели вид потускневший и жухлый. Хайд подумал, что его бодрость и хорошее настроение, которыми он наслаждался чуть больше часа назад, теперь кажутся безвозвратно далекими.

– Капитан Хайд, – нарушил молчание Ринтул, – вы поставили меня в крайне скверное положение. Вы были не только знакомы, но и тесно связаны с жертвой убийства. Более того, есть свидетель вашей ссоры. Плюс ко всему благодаря, если можно так выразиться, этому убийству я внезапно обнаружил, что вы давно скрываете от меня и от полиции города свою болезнь, хотя она может пагубно сказаться на вашей способности выполнять обязанности стража порядка.

– Я уволен? – поинтересовался Хайд. – Или арестован?

– Пока что ни то ни другое. – Ринтул посмотрел ему в глаза жестким, стальным взглядом. – Скверность моего положения усугубляется тем фактом, что расследование убийства доктора Портеуса, помимо прочего, требует навыков лучшего детектива из всех, что имеются в моем распоряжении, – то есть детектива, который в данный момент является еще и потенциальным подозреваемым. Как я могу поручить вам это дело, если то, что мне о нем уже известно, подсказывает, что вы можете приложить все усилия к тому, чтобы скрыть истину, а не для того, чтобы извлечь ее на свет?

Хайд ненадолго задумался.

– Что из того, о чем мы с вами говорили, известно Маккендлессу и Демпстеру? – спросил он.

– Маккендлесс прочитал в дневнике Портеуса достаточно, чтобы забеспокоиться и понять, что нельзя привлекать вас к делу, не доложив о ситуации сначала мне. Я приказал ему ни с кем больше это не обсуждать.

Обоих отвлек от разговора женский плач – на втором этаже дома кто-то всхлипывал. Хайд подумал, что это посудомойка или миссис Уилсон.

– Могу я высказать предложение? – повернулся он обратно к Ринтулу. – Позвольте мне вести расследование как обычно. Тем более что это преступление очень напоминает случай повешенного над рекой Лейт. Мое знакомство с жертвой тут может оказаться плюсом, а не минусом. Если вы мне не доверяете, вот еще одно предложение: приставьте ко мне наблюдателей, пусть глаз с меня не спускают на службе и в свободное время. Тем, кому вы это поручите, скажите, что все, мол, делается ради безопасности капитана Хайда, поскольку теперь его жизнь тоже под угрозой. Поскольку я был другом жертвы убийства, такое объяснение будет выглядеть вполне убедительно. Мне известно, что Маккендлесс и Демпстер – надежные полицейские, они оба знают, что такое чувство долга, и не станут ради меня нарушать присягу. Прикажите им докладывать обо всех моих действиях вам напрямую, и можете не сомневаться – все будет выполнено в точности.

Ринтул молчал, глядя на молочно-белое небо, словно искал, где на этой облачной странице написано решение его проблемы. Затем тряхнул головой:

– Нелепо думать, что вы можете иметь отношение к смерти доктора Портеуса. А лучший способ для вас окончательно избавиться от подозрений – поймать злодея, который на самом деле его убил. Ведите это расследование параллельно с другими. Я хочу, чтобы оба убийства были раскрыты, а Элспет Локвуд нашлась как можно скорее.

– Спасибо, сэр, – сказал Хайд.

– Не благодарите заранее. Вы водили меня за нос, скрывая болезнь, которая могла существенно повлиять на ваше служебное соответствие. Буду откровенен: в данный момент я не вижу возможности оставить вас на той же должности по окончании расследования. Но пока что идите и выполняйте свой долг, капитан Хайд. Найдите этого монстра.

Глава 29

Хайд смотрел, как останки Портеуса готовят к погрузке в «Черную Марию», доставившую его самого сюда, на место преступления. Больно было видеть, как мертвого друга в пропитавшейся кровью одежде бесцеремонно перекладывают в простой, не покрытый лаком гроб из струганых сосновых досок – в таких перевозили в полицейский морг покойников, которых постигла внезапная подозрительная смерть. Он старался не думать о холодном кафельном пространстве морга и о том, что лицо его друга там рассекут скальпелем по линии челюсти и снимут, как маску, – то же самое проделала Келли Бёрр с повешенным человеком во время той странной аутопсии на театральных подмостках.

Мысль о Келли на время отвлекла Хайда; он поймал себя на том, что хочет снова оказаться рядом с ней, увидеть ее. Присутствие этой женщины его словно бы умиротворяло.

– Проследите, чтобы его одежду не выбросили, – сказал Хайд констеблям, которые подняли сосновый гроб. – Я сам ее потом осмотрю.

Он проводил гроб до внутренней двери кабинета, ведущей не в сад, а в дом, и слышал, как зарыдала миссис Уилсон в холле при виде хозяина. У Хайда тоже к горлу подкатил ком – невзирая на их недавнюю размолвку, Сэмюэл Портеус был единственным человеком, который помогал ему справляться с расстройством; теперь он, Хайд, снова остался один на один со своим недугом, как было со времен его отрочества.

Когда тело увезли, Хайд велел Маккендлессу, Демпстеру и двум офицерам в форме разобрать на столе бумаги, лежавшие под трупом и слипшиеся от крови. Из карманов Портеуса по его просьбе уже достали все, что там было, и разложили на подносе из ивовых прутьев. Хайд внимательно изучил эти вещи; некоторые были заляпаны кровью, и ни одна не несла в себе полезных сведений.

Наконец Хайд добрался до ключа с кожаным брелоком. В этой паре вещей ему почудилось нечто странное, хотя он не мог объяснить, что именно. Ими часто пользовались – кожа блестела, как будто брелок часто брали в руки и затерли пальцами, но эмблема и надпись, тисненные выцветшей золотистой краской, были вполне различимы. На эмблеме в античном стиле была изображена мужская голова в лавровом венке и с двумя лицами. Два одинаковых бородатых профиля смотрели в противоположных направлениях, но являли собой единое целое.

– Янус, – пробормотал Хайд.

– Сэр?.. – не понял Маккендлесс, стоявший к нему ближе других, однако Хайд лишь качнул головой.

Под эмблемой был вытеснен девиз: Duo in unum