задумалась, сможет ли ещё раз использовать дальновидение.

И она могла. Было больно – боги, как больно! – но, хотя огонь агонии терзал её руки и ноги, а тело скулило и корчилось на холодных камнях горы Глиммердаун, волшебница как будто летела сквозь ночь, выискивая вонзившийся в небеса тёмный клинок Башни Тарангар. В самом высоком её окне будет гореть свет, знала она, а зловеще красивый лорд будет отчаянно готовиться встретить свою судьбу от её рук…

Вон там! Словно тенторский орёл, она выплыла из ночной тьмы, по широкой дуге поднявшись к освещённым окнам, пытаясь высмотреть ненавистное лицо врага. Наконец, она разглядела его, шагающего по комнате среди столов, заваленных картами. Он как будто почувствовал её, застыв и уставившись в окно. Но волшебница уже пролетела мимо, своими невидимыми крыльями проложив путь в обход башни, и теперь осматривала крутые крыши города, растянувшиеся под ней вдоль узких, освещённых фонарями вымощенных улочек. Она взлетела к луне, приказывая короне разметать башню под ней.

Правительница увидела, как тёмный оплот, трясясь, разваливается на крошечные камешки, взрываясь облаком осколков, осыпающихся дождём на Великий Тентор и оставляя после себя провал столь глубокий, что весь Тентарнагард содрогнётся и упадёт в него, погружаясь в затянутое каменной пылью забвение… прямо как встретившая свой конец в Проходе Глиммердаун тенторская армия.

- Это можно устроить, - голос магического обруча как будто нашёптывал прямо в ухо, - но деяние очень впечатляющее. Ценой будет жизнь.

- Надо думать, много жизней, - пробормотала вслух Аэриндель, чей лоб всё ещё касался жёстких камней вершины.

- Жизнь того, кто владеет магией, - шептала корона. – Того, кого ты касалась, пока носила меня.

- Осознанное самопожертвование, значит, - устало отметила Леди Дасклейка. – Или убийство.

- Если я не смогу дотянуться до другой сущности, - объяснила корона, - я заберу жизненную силу носящего.

- Значит, если я заставлю тебя смести башню, - сказала Аэриндель, - Башня Тарангар падёт – но я засохну и умру здесь, на горной вершине.

- Башня может пережить атаку, если она защищена достаточно сильными чарами, - ответил венец. – В любом случае, в скором времени я должна буду подпитаться, иначе рассыплюсь на куски.

Аэриндель лежала тихо, а холодный страх медленно овладевал её телом. Она добровольно приковала себя незримыми цепями к зловещему артефакту, который станет причиной её погибели. Представив, как она скатывается по склону в виде высушенного кожаного мешка, с перекатывающимися внутри костями, волшебница заставила себя пошевелить дрожащими руками.

Хрипя от усилия, Леди Дасклейка волочила руки по неровному камню, очень медленно и очень болезненно. К тому моменту, как её пальцы, наконец, нащупали обруч, она задыхалась и обливалась холодным потом.

Магический предмет шевелился, но не поддавался. Как бы сильно она не тянула и стягивала её, диадема будто слилась воедино с головой. Шепчущую Корону не снять.

Сдавшись, правительница перекатилась на спину и в отчаянии уставилась на звёзды. Она уничтожила людей, не игравших никакой роли, и при этом вывела своё тело из строя – оставив себя и королевство беззащитными против настоящего врага. Скоро, слишком скоро Раммаст вернётся. Отдохнувший, сильный, готовый убивать – и она будет просто лежать здесь, слишком слабая, чтобы чем-то ответить… а с короной и жертвой, сгодящейся для воплощения в жизнь первого же ужасающего желания, которое он потребует от артефакта, лорд-маг будет представлять угрозу всему Эсмеральтану.

Она хотела заплакать, но у Аэриндель Саммертин не осталось слёз. У истекающей кровью, разбитой, полуживой и одетой теперь в одни лохмотья женщины не было сил даже чтобы подняться. Она лежала на вершине горы Глиммердауни и смотрела вверх, на слабо мигающие звёзды, дожидаясь, когда же наглая ухмылка Раммаста закроет их собой.

Но лицо, в конце концов заслонившее звёздное небо, было незнакомым – с крючковатым острым носом, голубыми глазами, хранившими мудрость веков, да, вдобавок, окаймлённое длиннющей бородой. Оно принадлежало человеку в простой поношенной мантии. Его руки были пусты; склонившись, он посмотрел на женщину сверху вниз, с проблескивающим в глазах – чем? Восхищением? Симпатией? Циничным удовольствием?

- Леди Дасклейка, снимите корону сейчас же, - отрывисто потребовал незнакомец, - пока ещё не поздно.

Аэриндель взглянула на него, слишком измотанная, чтобы заботиться о том, как она выглядит, или откуда он её знает.

- Неужели хоть какой-нибудь маг, сражающийся за свою жизнь и страну, собственными руками отбросит своё лучшее оружие? - устало возразила колдунья, желая сейчас остаться наедине со своим страданием, раствориться в приветствующей её пелене забвения.

- Аэриндель, ты хочешь закончить свои дни так же, как твой отец? – мрачно поинтересовался незнакомец.

Аэриндель почувствовала клокочущий внутри гнев. Почему кто угодно в Фаэруне знает всё о судьбе Табраса Грозового Посоха, кроме неё?

- Кто ты такой? – прошипела она, сверкая глазами. – Откуда ты знаешь моего отца?

Лицо с бородой приблизилось; человек встал на колени рядом с ней.

- Я научил его идти путями магии и сделал тем, кем он стал.

Секунду он смотрел через ущелье, на Высокий Глиммердаун, затем вновь опустил взгляд на женщину и мягко добавил:

- И, полагаю, я в ответе за его судьбу. Я тот, кого называют Эльминстером.

- Эльминстером, - сипло повторила волшебница. Внезапно волна энергии захлестнула её, а корона зашептала в её голове: «Уничтожь его. Его магия сильна, очень сильна. Он опасен для нас обоих – а его силы как раз хватит, что снести Башню Тарангара и самого Раммаста вместе с ней.»

- Как? – спросила она, не заботясь о том, произнесла ли она это вслух.

«Посмотри не него и пошли вперёд пламя, как ты проделала с солдатами в Даскинге… и тогда я ударю. А после, не прерывай поток, чтобы я смогла забрать его жизненную силу нам.»

Аэриндель медленно улыбнулась и сделала, как было велено.

Огонь ревя устремился вперёд, и коленопреклонённый незнакомец вздрогнул и подался назад – но пламя лишь слегка лизнуло его одежды, как будто утонув в его глазах… глазах, что потемнели и словно стали больше.

«Даааа», - торжествовала диадема, и правительница почувствовала тёплое сияние ликования.

Эльминстер поднялся и отошёл на шаг, а Аэриндель повернулась голову вслед за ним, не сводя глаз, как требовал артефакт. Разум прорезала неожиданная, острая боль, и накативший следом вал чистейшей ненависти, порождённой магическим обручем, заставил женщину резко выдохнуть и скрючиться на камнях.

- Нет, про́клятый! – хрипела корона дрожащими губами колдуньи.

Эльминстер не обращал на это внимания, подняв руку