Лайм сидел на стуле, как бедный родственник. Жестокое сравнение, но так уж он выглядел. Я ждал приезда полиции, ввалившись в кресло напротив, и глядел на потерянного парня, который настолько ушел в себя, что было невозможно понять, о чем он думает и думает ли вообще.

Оказывается, Версиана – неплохая площадка для изучения внутренних аспектов человека, от психологии до банальной физики. Лайм сидел, нелепо скрючив ноги, сложив ладони между колен, прислонившись виском к углу шкафа. Ясно без слов, что он принял естественную для себя позу, привычную конкретно для него, в этом месте и на этом стуле, когда бывал в гостях у брата сотни раз. Возможно, на этом стуле он обувался. Или ждал, когда ему мать соберет завтрак в школу – если предположить, что это родительская квартира. В любом случае Лайм сейчас вел себя так, как ему было привычно, – с поправкой на то, что на деле он валялся внутри сиано-костюма где-то там, снаружи. Как и я.

Ученые могут сколько угодно пилить гранты, доказывая, что за привычки тела отвечают мышечная память и строение костей, – но сейчас от настоящего Лайма в Версиану протянулась лишь река нейронов через разъем с тремя датчиками, прижатыми к шейному отделу позвоночника. И больше ничего. Физически Лайма здесь не было, проходил только его образ, такой, каким он сам себя видел, – тем не менее этого оказалось достаточно для воссоздания поз, привычек, системы ценностей и прочего. И я, сидя в комнате и глядя на Лайма, воспринимал его точно так же.

– Какой у тебя уровень? – прервал я молчание.

– Четвертый, – монотонно ответил Лайм, растягивая звуки.

– Четвертый, – повторил я. – Ты издеваешься?

Игрок неопределенно пожал плечами. Он не собирался расставаться со своей апатией, как будто мог закрыться ею от окружающего мира.

– Чем ты занимался весь день? – спросил я. – Хотя нет, дай угадаю. Сначала ты залогинился, выбрал себе имя, чтобы посмотреть, что это за Версиана такая. Ведь своего костюма у тебя не было, а значит, в раннем доступе ты не играл. У брата тоже не было, раз ему прислали по почте новый. Зайдя в игру, ты прослушал приветствие Камиллы. Немного прифигел от увиденного. Начал игру в произвольной точке города, почувствовал растерянность и пошел домой. По дороге ты понял, что, сменив Москву на Версиану, не приобрел ничего стоящего. Фактически ты променял одну возможность смотреть на живой город на другую – тоже смотреть на тот же самый район, но уже изнутри программного кода. Затем до тебя дошло, что ты натворил в этом доме. Ты вернулся на место преступления, поглазеть на разбитое окошко. Долго бродил вокруг дома снаружи, боясь попасться на глаза свидетелям. А здесь тебе неожиданно выдали квест – разобраться со случившимся. И ты понял, что можешь, ничем особо не рискуя, понаблюдать за действиями полиции. Прикинуть, как проходит расследование, посмотреть, как они собирают отпечатки пальцев, о чем беседуют, кого опрашивают. Ты же мог буквально стоять с ними в общей комнате и постараться не привлекать внимания. Наверняка видел, как обводили мелом тело, как его увозили. Если тебя и замечали, то ты убегал и возвращался. Если тебе и было стыдно, то попасться в реале ты бы все равно не хотел. Никто же не мечтает сесть за решетку. Собрав инфу по уликам, ты понял, что и как надо изменить за пределами игры, чтобы не попасться. Но вот незадача – ты вызвал меню, жмякнул на выход и попал в страшную черную комнату, откуда тебя выбросило обратно в Версиану, попутно шандарахнув током. И так несколько раз. То есть ты тут застрял без шанса на спасение, и тебе оставалось снова и снова наворачивать круги вокруг дома, глядя, как полиция к тебе подбирается по ту сторону от нейроразъема. Даже если это не так – ты все равно чувствовал, что тебе припали на хвост. Понимал, что тебе суждено дожить в Версиане последние часы – если не жизни, то свободы уж точно. А теперь скажи, где я ошибся.

– Нигде, – глухо ответил Лайм.

Мне тоже захотелось напиться.

– Вот видишь, – вымолвил я. – На тебя свалилась куча дерьма, Лайм. Совершить убийство родного брата из-за игрушки, застрять внутри нее же, попасть под отсроченную смерть и в короткие часы жизни снова и снова наблюдать за тем, что ты натворил, и сознавать, что даже снаружи тебя ждет не лучшая участь. А хороший получился ад, скажи ведь? Персональный, сочный, выверенный. Так зачем это все было?

Тяжело проведя рукой по лбу, Лайм оттолкнулся от шкафа и принял относительно ровную позу.

– Ты все равно нас не знал, – вяло произнес он. – Мы особо не ладили. Может, он меня бил. Ты же не видел.

– Зато сейчас легко говорить о покойнике, правда ведь? – Я невесело усмехнулся. – Зачем надо было идти на такие крайние меры, чтобы получить костюм? Можно было попросить.

– Я просил. Он не дал.

– Железная логика, – кивнул я. – Есть еще что сказать по этому вопросу?

– Тебе надо?

– Надо. Мы же квест проходим. Кстати, у него есть куча способов разрешения. Ты можешь убить меня внутри игры и сбежать. Можешь написать записку с раскаянием и прибить ее к столу. А можем вместе с тобой подставить бабушку из соседнего подъезда – черт возьми, чувак, Версиана все стерпит! Одним очком опыта больше, одним меньше – какая разница?!

– Нет, – прошептал Лайм. – Замолчи. Это какой-то бред.