Шрифт:
Закладка:
Майло последовал за ними, когда они вышли за окраину города, к цирковому Шатру Фатимы. Заглянув через щель в палатке, Майло увидел, как уродливые женщины купают мужчин, растирают их пушистыми полотенцами, заворачивают в шелковые халаты. Они гладили и ласкали мужчин, но никогда не целовали их, не раздвигали для них ноги. Их рабская преданность заключалась только в прикосновениях, как они делали это с Майло, когда он приходил в палатку много лет назад в шкуре волка из ковра.
Знали ли женщины, что в эту ночь эти существа резали скот, а в другие ночи - людей? Разве они не могли почувствовать запах мяса и крови?
Он зарычал во все горло. Да, женщины знали! Но это не имело значения. Должно быть, они приняли его за одного из них, когда он сбежал к Фатиме, когда ему было всего тринадцать лет, пришив к своей шкуре медвежью шкуру.
А может, они просто подшучивали над ним, признавая в нем потенциального детеныша, начинающего зверя.
Майло резко вдохнул, испугавшись того, что он собирается делать дальше. Он напряг мышцы, чтобы придать себе храбрости, а затем смело вошел в палатку. Женщины вскрикнули от удивления и тревоги и отступили на позиции за мебелью. Мужчины вскочили на ноги, их глаза были тускло-красными по краям и черными в центре, как луны, выходящие из полного затмения.
- Я знаю, кто вы. Я хочу стать одним из вас, - заявил он, как будто это было разумно.
Разве он не носил их силу на своей коже в виде татуировки? Разве он не ездил с ними верхом на места их резни в тенях своих кошмаров?
Мужчины посмотрели друг на друга, затем повернулись к нему и хмыкнули.
Его разозлило, что он нарушил свое обычное молчание, чтобы поговорить с ними. А они молчали в ответ.
- Неужели вы не поможете мне? - потребовал он.
Один из мужчин шагнул вперед, смачивая губы вином из кубка.
- Мы не можем укусить тебя, - сказал мужчина невнятно, с запинками. - У нас нет зубов.
Мужчины засмеялись, розовые десны выпирали в полумраке от ламп палатки.
Женщины-уроды хихикали за мебелью, робко поглядывая на Майло.
- Пожалуйста, помогите мне, - умолял Майло. - Я хочу жить вашей жизнью. Мне нужно прожить ее. Это единственное прикосновение, которое я когда-либо знал.
Один из мужчин потер заросший щетиной подбородок.
- Есть один способ, - неуверенно ответил он. - Не только слюна несет в себе вирус оборотня. Сперма тоже.
Майло вздрогнул, как будто ему дали пощечину. Он представил, как перегибается через стол, чтобы каждый из этих мужчин по очереди вводил свой твердый член в его прямую кишку, пока они не кончат, а он не "заразится". И по мерзким взглядам на их лицах он понял, что ему придется вытерпеть их всех, а не только того, кто, возможно, наделит его способностью к перевоплощению. Способностью становиться настоящим волком не во сне, а по ночам, когда желтая луна освещает небо.
Но он так сильно этого хотел.
Я вхожу в пасть смерти.
Я становлюсь пастью смерти.
В конце концов, волки, резвящиеся среди кусков убитых ими животных, трахали друг друга. Тогда это не оттолкнуло его.
Даже самое жестокое прикосновение все равно было прикосновением в пустыне изоляции. И это должно было быть больно, ведь ему было шестнадцать, и он был девственником. А они были существами, пристрастившимися к очень грубым играм.
- Я согласен.
Майло начал расстегивать брюки.
- Нет, - сказал один из мужчин. - Не так. Самый новый член стаи всегда должен подчиняться.
Они сбросили свои халаты и стояли, выпрямившись и готовые к бою, как потревоженные животные. Майло понял, кивнул и опустился на колени перед первым в очереди.
Женщины-уроды начали заниматься сексом друг с другом в оргии разочарованной, вуайеристской страсти. "Скелеты" скрежетали каменными лобками о шарообразные лица толстух. Бороды с обоих концов были покрыты влажным мускусом и менструальными соками. Обрубки, толстые, как дилдо, вибрировали от песни. Жабры Леди-ящерицы в бешенстве открывались и закрывались. Зародыш абортированного гермафродита в банке был согнан со своей полки, так как два переплетенных двуликих вундеркинда постоянно натыкались на стол, на котором он стоял. Он разбился об пол, а увлеченные женщины продолжали перекатываться через него. Упругое тело младенца разминалось, а осколки стекла, впивающиеся в их ягодицы, заставляли их вскрикивать от удовольствия.
Мужчины качались над ним. Их необычайно длинные, черные, изогнутые ногти царапали его кожу головы и плечи, когда он сосал их толстые члены. Они были беспощадны в своей сексуальной агонии, они держали его за затылок, насаживая его рот на свои чресла. Он чувствовал, как его кровь течет по лицу в глаза, стекает по плечам. У него была эрекция, но не от того, что он совершал, а от ржавчины собственной крови, от ее ожогов на его плоти. Ее аромат наполнял его ноздри, стекая по лицу, и он всасывал ее большими красными каплями, втягивая в себя. Он не мог не наслаждаться этим, потому что это было прикосновение. Любое прикосновение, которое заставляло людей и зверей осознавать, что они живы. Он всегда хотел, чтобы его любили, и насилие было своего рода любовью - связью в контакте между двумя участниками, желающими освободиться, испачкаться в ночи. В ярости была своя грация и свой дар, который можно было подарить каждому возмутителю. Майло услышал, как мужчина над ним застонал в невнятном оргазме.
Он попытался проглотить горькую сперму, но не смог. Она не проходила. Он попытался выплюнуть ее, прежде чем сползти вниз к следующему, но она не поддавалась. Он сосал, пока не кончил следующий мужчина, затем перешел к следующему. Он рычал, обхватывая ртом каждый ствол, порываясь откусить самую взрывоопасную часть мяса. Но он сдержался.
Скоро я смогу действительно бегать с ними...
Но когда он покончил со всеми, вытирая подбородок, все еще не в силах проглотить или выплюнуть их семя, Майло оглянулся и увидел, что все мужчины мертвы. Их лица были спокойны, словно они спали. У них не было напряженных, потных лиц толпы, насытившейся оральной содомией. Женщины-уроды обнимали слегка сморщенные тела и улыбались, воркуя с ними, словно мужчины были мужьями и сыновьями, павшими в достойной битве.
- Ты - король волков, - сказали ему
