Шрифт:
Закладка:
– Вы все правильно сделали, – врач положил ладонь на плечо девушки. – Если бы не ваша находчивость и быстрая реакция, все могло бы быть намного хуже.
Рана на лице Макса была ужасна. Обожженная рука покрылась волдырями и покраснела. Сафронов лежал с закрытыми глазами, дышал тяжело, неровно.
Машина неслась на предельной скорости. Каждая кочка, на которой подскакивал автомобиль отдавалась в голове Киры болью. Болью Макса.
– Ему очень плохо? – тихо спросила Кира, боясь озвучить страшный вопрос.
– Хорошего мало, – усмехнулся врач. – Но жить будет. Это не смертельно. Болевой шок мы сняли.
У Киры отлегло на сердце.
– Спасибо, – прошептала она.
До больницы доехали быстро. Это оказался областной ожоговый центр. Кира зря злилась на Дениса. Водитель успел созвониться с врачом Сафронова, и он уже ждал в приемном покое.
Это был тот самый врач, что лечил ожоги Киры. Девушка путано рассказала ему, что произошло.
– Вы молодчина, – похвалил ее врач. – Теперь можете ехать домой. Вызвать вам такси?
– Нет, я останусь с Максимом, – умоляюще посмотрела на врача Кира. – Вы можете помочь в этом?
– Разумеется, – улыбнулся тот в ответ. – Не волнуйтесь, все будет хорошо. Тут отличные специалисты. Пока посидите в холле, выпейте кофе. Когда закончится операция, я спущусь к вам, все расскажу, и мы решим, как и что делать дальше.
Администратор проводила Киру в холл, усадила в глубокое кресло. Через минуту принесла на подносе кофе, молочник, вазочку с шоколадом и сахарницу.
– Может быть, хотите перекусить? – поинтересовалась администратор у Киры. – У нас круглосуточно работает буфет. Могу принести вам круассан или сэндвичи. Выбор небогат, но подкрепиться вам не помешает.
– Нет, благодарю вас, ничего не надо, – отказалась Кира. Ей и кофе-то пить не хотелось.
Она машинально положила в чашку сахар, так же машинально отхлебнула напиток. Поставила чашку на столик.
В окно ударил холодный ветер. Снова бушевала непогода. Дождь бился в стекло, стекая по нему ручейками слез. Девушка поежилась и обхватила себя руками.
Как там Макс? Вдруг врач солгал, чтобы успокоить ее, и все очень плохо? Кира почувствовала, как холодеют ее ладони и спина. Неприятные мурашки пробежали по телу.
Черные стрелки на больших настенных часах словно замерли. Кире казалось, прошла целая вечность. Время ползло медленно, как улитка.
В холл вошел Денис.
– Как он? – спросил водитель.
– Пока не знаю… – вздохнула Кира. – Врач сказал, что не смертельно. Оперируют.
– Уже хорошо, – водитель с облегчением перевел дух.
– Спасибо, что вызвал врача Макса… Максима Андреевича, – благодарно улыбнулась Кира Денису.
– Не за что, – тот улыбнулся ей в ответ. – Будем надеяться на лучшее. Полиция сняла у меня показания и отпустила. Завтра надо будет съездить в отделение. Просили и вас привезти.
– Конечно, – поспешно ответила Кира.
– По колесам стреляли, – сообщил ей Денис. – Все очень серьезно.
Кире снова стало холодно. Кто может так ненавидеть Максима, что готов взять грех на душу?
– Замерзли? Я схожу в гардероб за пальто?
– Нет, ничего, – отказалась Кира. – Сходите лучше в буфет, выпейте кофе и перекусите. Вам это не повредит.
Денис не успел ответить. В холл вошел врач.
– Можете подняться в палату, – кивнул он Кире. – Операция закончена. Максим Андреевич пока под наркозом. Но я договорился, вам приготовят гостевую комнату на том же этаже.
Кира почувствовала, как слезы ручьями потекли по ее щекам. Она плакала и не могла остановиться.
Максу снилась боль. Яркая обжигающая и очень сильная. Никогда еще такой не испытывал – сковывающей мышцы, мешающей дышать и говорить, рождающей панику.
Во сне боль приняла очертания, была похожа на огромное черное чудовище. У нее горели глазницы, и каждый раз, когда она смотрела на Макса, он ее чувствовал. При этом он осознавал, что страшилище это ему только снится.
Едва открыл глаза, как сразу понял, что находится в больнице, что на улице ночь, а палата слабо освещена ночником. И боль из сна просочилась в явь, локализуясь на лице и руке.
Он помнил все. Как заметил мужскую фигуру в капюшоне. Тот быстро приближался к Кире, и на размышления не осталось времени. Макс плохо понимал, что делал, но кажется, Киру он толкнул, и она упала в кювет. А потом в него чем-то плеснули. Тогда он не понял, что произошло, но сейчас догадался, что кто-то плеснул в него кислотой. Вернее, в него попали случайно, а метились в Киру.
От ужаса на голове зашевелились волосы. И боялся Макс не за себя. Что было бы, не загороди он собой девушку? И главное – кто мог желать ей подобной участи?
Кира… Улыбка тронула обветренные губя Макса. Кира спала в кресле, свернувшись калачиком и положив голову на подлокотник. Маленькая, хрупкая, но очень храбрая.
Он помнил, как она кричала на Дениса, как требовала воды, а потом промывала ему рану, как велела вызывать скорую помощь… Очень храбрая девушка, которая заслуживает гораздо большего, чем давал он ей все это время. Макс не только сейчас оценил ее по достоинству, но только вчера понял, какая она на самом деле.
Почему-то он не сомневался, что все случилось вчера вечером, когда они возвращались домой. Колесо… Случайно ли они его прокололи? Или все это было тщательно кем-то спланировано?
Сейчас ночь, а завтра выборы. Он же попал в больницу… Чем это может грозить его кампании? Да ничем, – тут же мысленно ответил себе Макс. Всё, что могли, они сделали. Колесо закручено уже давно, и всё идет своим чередом. Ну а завтра, точнее, уже сегодня, им предстоит лишь пройти заключительный этап. Выйдет ли он в дамки? Скорее да, чем нет, но и на исход выборов он уже никак повлиять не сможет. Так что, не стоит рвать себе сердце.
Макс пошевелился и невольно простонал сквозь зубы. Он не хотел будить Киру, но она проснулась.
– Максим! – приглушенно воскликнула девушка, соскочила с кресла и подбежала к кровати, как была босая. – Ты очнулся. Как ты себя чувствуешь? – встала она рядом с кроватью на колени, всматриваясь в его лицо. Руку свою Кира положила ему на предплечье.
Сначала Макс не понял, почему она так сделала, ведь логичнее (а уж насколько приятнее ему!) было бы взять его за руку. Но как только пошевелил пальцами, так сразу же испытал приступ острой боли. Это была та самая рука, на которую попала кислота. Сейчас она была перебинтована и в спокойном положении почти не болела. Со скулой дело обстояло хуже – там Макс испытывал постоянное жжение. Не острое, но довольно выматывающее.
– Сильно меня… изуродовало? – как мог усмехнулся он. Голова была перебинтована, и половину лица закрывала повязка. Хорошо хоть глаза не пострадали.
