приподнялся и вошел одним мощным движением бедер. Кажется, из груди у меня забрали весь воздух. Я ухватилась за его широкие плечи, прошлась руками по напряженным мускулам и обвела пальцами переплетенные венами руки. Как же это невероятно, ощущать тяжесть его тела. Артём медленно вышел, пытливо заглядывая в мои глаза, словно спрашивая разрешения на дальнейшие действия. А я, обвив ногами покрепче, лишь сильнее притянула к себе, побуждая двигаться.

Мы встретились взглядами, и до боли в сердце я поняла, что полюбила этого мужчину. Произошло то, чего так боялась – потерялась в нем, растворилась полностью. 

Артём, не останавливаясь ни на секунду, вовлек меня в страстный поцелуй, от которого перед глазами всё поплыло. Он, то целовал неистово и глубоко, то нежно, едва касаясь губами. Я задыхалась от нахлынувших эмоций. Внутри нарастало бесконтрольное наслаждение. Это было впервые. Сердце бешено колотилось, на лбу выступила испарина.

Он неожиданно подался назад, поднимая меня за собой, отчего я оказалась сверху. Получилось, что мы оба сидели: Артём на  кровати, согнув в коленях ноги, а я – на нем. Обхватив руками ягодицы, он возобновил движения, которые с каждой секундой нарастали в бешеном ритме. Он крепко держал меня за талию, задавая темп. Учащенное, обжигающее дыхание вперемешку с хриплыми стонами подстегивали ещё быстрее.

Внутри всё начало сжиматься в тугую пружину, которая вот-вот взорвется. Больше не было сил сдерживаться ни у него, ни у меня.

Запрокинув голову, содрогаясь всем телом и распадаясь на тысячи осколков, я издала протяжный стон наслаждения. Следом за мной, вздрагивая крупной дрожью и целуя выгнутую шею, достиг наивысшего наслаждения Артём. Его хриплое дыхание волнами отдавалось в моей груди. Затуманенные глаза ещё были подернуты тёмной пленкой, а губы уже возобновили свои ласки, целуя впадину на шее и опускаясь ниже.

Я подняла его лицо за подбородок и нежно поцеловала в губы, выражая так свою благодарность.

Он всё понял без лишних слов.

Большим пальцем прошелся по распухшим от поцелуев губах и остановился на родинке. Некоторое время всматривался в неё, а потом ласково поцеловал в ответ. По телу прокатила сладкая истома и я вздрогнула в обнимавших меня руках.

- Злата, - чуть осевшим голосом прошептал Артём, – какая же ты трепетная. Я просто дурею от твоей чувствительности и отзывчивости. Скажи, что ты настоящая и это не сон?

Я лишь смущенно сдвинула плечами, мол, я такая, какая есть, а в подтверждение своей реальности положила его руку на то место, где ещё ускоренно трепыхалось мое переполненное чувствами сердце. В ответ на мое движение, Артём тоже приложил мою ладонь к своей груди, и я почувствовала под пальцами сильные удары его сердца.

Вот так, не шевелясь, глядя друг другу в глаза, мы седели до тех пор, пока не выровняли дыхание и не привели в порядок сердцебиение. А после…

Я удивлялась ненасытности Артёма и своей выносливости ещё два раза.

Уже засыпая на его груди, я с интересом рассматривала кулон:

- Это с того ранения?

- Нет. С самого первого. Ещё в семнадцать лет, по дурости.  

Я заметила на его теле шрамы, но расспрашивать о них не решалась. Не сейчас.

- Видимо, с того времени ничего не изменилось, - пошутила я.

В ответ Артём лишь рассмеялся. Я всё же не удержалась и спросила:

- Ты думал иногда о том, чтобы изменить свою жизнь? Ну, не знаю, уйти от всего?

Он приподнял мое лицо так, чтобы я могла заглянуть в его глаза:

- С недавних пор – постоянно.

* * *

Под утро мне снился сон.

Я крепко спала в своей кровати, в родном доме. Под боком привычно развалился Жорик. Было тепло и уютно и совсем не хотелось  открывать глаза. Как вдруг, чисто интуитивно, как это зачастую бывает, почувствовала, за мной вновь кто-то пристально наблюдает. Первой мыслью было - это Артём, и открыв глаза, я радостно улыбнулась тому факту, что он вот так, запросто, находится в моей комнате. С ней связаны самые лучшие воспоминания с детства и причастность Немцова к ним придавали какую-то интимность, сокровенность. Но, вглядевшись в лицо сидящего у изголовья парня, истошно закричала.     

Теперь я вспомнила, кого именно напоминает взгляд Максима. Такими глазами смотрят те, кто находится под действием наркотиков: стеклянными, невыразительными, болезненными.

Он глупо улыбался своим мыслям и легонько водил пальцами по моему обнаженному телу.  Я дернулась, со всей силы сбрасывая холодные руки с себя, но ничего не вышло. Словно в оцепенении, мышцы отказывались выполнять команду мозга.

Вместо крика с горла вырывалось почему-то только сдавленные всхлипы.

Сердце похолодело, когда вместо пальцев, по коже прошлось острое лезвие ножа, остановившись у места, где на шее пульсировала голубая жилка.

Свободной рукой Максим пробирался к месту, где были судорожно сцеплены ноги.

- Не трогай… не трогай меня…

Он надавил сильнее, раздвигая бедра.

- Не-е-е-т, - вырвалось из горла.

В ответ мои плечи начали легонько трясти:

- Проснись, Злата, ты меня слышишь?

Открыла глаза, с  диким страхом осматривая незнакомую, тонувшую в сумраках комнату и сидящего напротив мужчину. Остатки сна потихоньку исчезали, сменяясь ощущениями реальности. Это сон, всего лишь сон… Но такой реальный.

Артём раскинул руки, приглашая в объятия и приглушенно всхлыпнув, я прильнула к его груди, со всей силы обнимая руками, словно цепляясь за спасательный круг.

- Плохой  сон?

- Угу.

- Расскажи?

Нет-нет. Ему не стоит знать о моих страхах. Может, я накручиваю себя? Но сны, это ведь отражения нашей реальности? Ведь так? Тогда мое подсознание заведомо предупреждает меня об опасности. 

- Просто переживаю за номер, получиться ли. Вот и снится всякая чепуха. Не бери в голову, – и отчасти это была правда, грядущее выступление не давало мне покоя.

- Твой танец шикарен. Всё пройдет на высшем уровне. Я верю в тебя и ты верь в себя.

Артём не спеша проводил руками по волосах, перебирая пальцами пряди, делясь своей аурой спокойствия, от чего я стала плавно погружаться в сон.

Последнее, что помню, было, мое предупреждение Артёму, чтобы он не думал никого калечить.  

Я скорее почувствовала, чем увидела, как он склонил голову на мое плечо и в собственническом жесте обвил рукой талию. Прижавшись сильнее, я провалилась в глубокий сон. 

* * *

Не знаю, сколько было времени, но, по ощущениям, далеко не утро, а день.

Глаза открывать совсем не хотелось. В теле разливалась сладкая нега. Каждый нерв был обострен до предела, словно