Камера прошлась по помещению, цепляя в кадр, как над лежащим на полу человеком склонились двое медиков. Но не это вызывало ужас, а кровь, много крови, рука с татуировкой змеи на запястье, перепачканная ею же.

— Нет… нет… не-е-е-ет… А-а-а-а-а-а!..

Я уже не плакала, а выла, потому что не хотела его смерти, никогда не хотела. Одно дело жить без Сафина, но знать, что он есть, что дышит, улыбается, пусть не мне.

— Господи, пусть это будет неправдой, пожалуйста, господи.

Ищу свой телефон, долго включается, потом сыплются уведомления о пропущенных звонках и непрочитанных сообщениях. Но я все набираю один номер, каждый раз слушая, что аппарат абонента вне зоны действия сети.

Потом начинаю одеваться: белье, джинсы, футболка, ищу сумочку, но все валится из рук, а меня накрывает самая настоящая истерика. Слезы душат, сердце то вырывается из груди, то, кажется, не бьется совсем. Но как только я нахожу, что искала, бросаюсь к двери, надеваю кроссовки, долго не могу открыть замок.

У меня нет ключей, мне все равно, я готова оставить квартиру открытой, мне надо знать, что с Сафиным все хорошо, что он жив. Я просто увижу его и уйду, мне ничего больше не надо.

Резко распахнув дверь, врезаюсь в чью-то грудь, меня хватают за плечи, что-то спрашивают, не могу разобрать слов. Потом прижимают к себе, я сопротивляюсь, но сильные руки не отпускают, всхлипываю, плачу, резко накрывает слабость.

Успокаиваюсь, закрыв глаза, стараясь выровнять дыхание, конечно, это все неправда, Данил жив, с ним все хорошо. Вдыхаю знакомый аромат, цепляясь пальцами за мягкую кожу куртки, чувствую биение сердце, а потом — как меня берут на руки и куда-то несут.

— Все хорошо, все хорошо, не плачь, я рядом.

Проваливаюсь в сон, но теперь он другой, в нем много света, радости, счастья, детского смеха. Девочка с темными кудряшками и в красном сарафане бежит по дорожке, она постоянно оборачивается, смотрит на мужчину, а я вижу лишь его силуэт.

— Мама, мама, смотри, какой у меня огромный шар.

В ее маленькой ручке действительно большой, такой же красный, как ее сарафан, воздушный шар.

— Да, мое солнышко, он очень красивый.

Девочка подбегает ближе, сажусь на корточки, поправляю волосы, а она смотрит такими светлыми голубыми глазами, что грудь снова пронзает болью. Сдерживаю слезы, но когда лопается воздушный шар со звуком выстрела, вздрагиваю от испуга, просыпаюсь.

Я не одна — лежу на плече мужчины, его рука обнимает меня, за окном встает солнце. Это Валера. Как я не поняла, что это он? Решила, что Сафин. Вообще, плохо помню, что было.

— Снился кошмар? — тихий голос, теплая ладонь на плече.

— Да… нет… не знаю, что было?

Понимаю, что лежу с практически незнакомым мужчиной в одном белье под тонким одеялом. Хочу отстраниться, но позади меня стена.

— Ничего. Если ты про секс. Я бы никогда не воспользовался девушкой и не взял бы ее против воли.

Это камень в огород Сафина, я поняла.

— Влада, послушай. Не бойся меня, я никогда не сделаю тебе больно.

— Ты меня пугаешь.

Сажусь, прикрываясь одеялом, Валера садится напротив, он обнажен по пояс, на коже несколько старых шрамов, а еще свежие синяки и кровоподтек на левом плече. Он выглядел достаточно мужественно, но мне совсем было сейчас не до откровенных разговоров — ранним утром, в чужой постели, с посторонним мужчиной.

— Что случилось? Что с Даниилом? Почему ты так смотришь? Что с ним?

— Прошу тебя, не волнуйся.

— Когда ты так говоришь, точно начинаю волноваться.

— Он не тот человек, за которого стоит это делать.

Валера устало трет лицо, первый раз вижу его без очков, и как я понимаю, они были всего лишь камуфляж.

— Кто ты? — спрашиваю тихо, настороженно.

— Тебе не стоит меня бояться. Уж точно не меня.

Мужчина встает, уходит, не ответив на мои вопросы, слышу, как в ванной льется вода, тянусь к разбросанным на полу вещам, среди них кожаная куртка Сафина. Вот почему от него пахло Данилом. Бордовый уголок, тянусь пальцами, это удостоверение с золотым двуглавым орлом.

— А вот рыться в чужих вещах нехорошо.

Документ выпадает из рук, я так и не успела его открыть, испуганно смотрю на хозяина квартиры. Я, конечно, могу сопоставить все прошедшие события, и что Валера — вовсе не адвокат Валера, и у него своя игра.

— Извини, но я бы хотела знать, что происходит. Я считаю, что имею на это полное право. Что с Сафиным? Вчера были новости, я так и не поняла, что случилось.

— С ним все хорошо, он жив, если тебя интересует только это. Или есть что-то еще?

Не знаю, что ответить, отворачиваюсь. Мне сейчас снова больно, даже после того, что я узнала.

— Значит, все закончено? Все, кто надо, арестованы, и я могу уехать?

— Можешь, но я хочу, чтоб ты осталась.

Валера садится рядом, он спокоен и уверен в себе, это все передается мне. Светлые волосы, открытый взгляд, достаточно мужественный, но все еще уставший. Мне надо было влюбиться в него, маме бы он понравился.

Отличный парень, сильный, надежный, но… есть одно очень важное «но». Я, вопреки здравому смыслу, люблю того, кто недостоин любви.

— Я хочу, чтоб ты была рядом, хочу заботиться о тебе. Он так не сможет, он только сломает тебя.

Такая горькая правда, но так оно и есть.

Глава 36. Сафин

— Что значит, я не могу ее видеть? Ты, блять, Валера совсем прихуел?

— Данила, выбирай выражения. Я могу не словами, а как-то иначе тебя успокоить.

— Как? Как иначе? Врежешь мне? Или найдешь повод посадить еще так на пару годков?

Мы в квартире у Михаила Робертовича, старик не вмешивается в наш разговор, который еще немного — и дойдет до мордобоя. А у меня так и чешутся руки начистить этому напыщенному и наглому менту рыло. Строил из себя такого интеллигента, пел красиво, в очках ходил, а как все практически завершилось, так меня же не пускает к моей жене.

— Не говори ерунды.

— Где она? Я тебя спрашиваю, где моя жена?

— Фиктивная жена. Ваш брак расторгнет любой суд.

— Ты что несешь? Я не понял, ты к ней яйца катаешь?

А вот