тоже увидел насколько я изменился и он едва мог поверить своим глазам. В то время как он сам не был христианином, он совершенно точно мог сказать, что что-то изменилось во мне. Я предложил D сходить со мной на церковную службу на этой неделе и он согласился. Когда мы были там, я изо всех сил молился, чтобы Бог помог также D, как помог мне, и после службы я сказал D, о чём я молился. Я сказал ему, чтобы он следил за знаками от Бога, потому что я верил, что Бог откроется и ему — также, как он открылся мне. Мы попрощались, сели в разные машины и разъехались.

Всего несколько минут спустя, D позвонил мне, находясь в чрезвычайном возбуждении. Когда он сел в свою машину, он включил радио и каким-то образом именно в этот момент играл припев песни «Head Like a Hole» группы Nine Inch Nails.

— Я словно схожу с ума, — сказал он, — стоило мне включить радио, я услышал слова: «Склонитесь перед тем, чему вы служите, вы собираетесь получить то, что заслуживаете».

Это было нечто чудесное. Мы оба знали, что это не совпадение; это был Бог, говорящий с нами через что-то, что он выбрал. После этого я какое-то время сомневался в сверхъестественности происходящего. Я думал, может это было просто совпадением? Я что, становлюсь сумасшедшим? Но эти «совпадения» возникали слишком часто.

В другой вечер, после церкви, я почувствовал, что мне нужно вычистить свои сумки, которые я постоянно брал в туры, чтобы быть уверенным, что у меня больше нет наркотиков, и как я и предполагал, я обнаружил большой мешочек метамфетамина. Я хотел бы сказать, что я смыл его, но это будет враньём. Словно голодный человек, столкнувшийся с бутербродом, намазанным арахисовым маслом, я быстро вскрыл мешочек и втянул линию. Содержимого мешочка хватало на неделю и я был намерен сделать эту неделю неделей спидов.

Я перестал разговаривать с Богом. Я забросил свою Библию подальше. Я собирался добить остатки имеющегося у меня наркотика и затем окончательно бросить их. Через неделю или около того. Я просто знал, что это несомненно последний наркотический разгул в моей жизни. Я больше никогда не буду принимать наркотиков когда-либо в остатке своей жизни. По какой-то причине я просто знал это. Но я полагал, что я должен скрыть своё последний кутёж от Бога.

D также испытал и прошёл через все эти чудесные вещи, творившиеся со мной. Он поддержал меня в моей приверженности к Богу, хотя сам он даже не был христианином. А я в своём уме продолжал размышлять, были ли все эти вещи, связанные с Богом, реальными или нет. D постоянно рассказывал мне о том, что Бог звал меня, что я должен верить в то, что Бог реален и существует. Возможно из-за этой его постоянной поддержки я скрыл от него свой последний кутёж с наркотиками, боясь показать ему реальные цвета моей жизни.

В течение моего недельного кутежа, Korn подготовили пресс-релиз о том, что группа собирается приступить к записи своего альбома номер восемь (им стал альбом See You on the Other Side). Этот следующий альбом сулил Korn один из самых больших контрактов, который мы когда-либо подписывали. Наш контракт с рекорд-лейблом Sony только что закончился и теперь мы были свободны в подписании контракта, мы могли заключить его с кем захотим, что означало миллионы долларов прибыли для нас. Этот фактор заставил меня сильно колебаться относительно решения покинуть Korn. Вероятно это была одна из самых главных вещей, которая заставила меня вернуться и обдумать свой уход из группы снова. Я знаю, Бог также освобождал меня от тяги к обогащению, но в отличии от наркоты, этот процесс собирался занять у меня немного больше времени.

Вечером я съездил в Лос-Анджелес и встретил Пита и Джеффа в их офисе. Когда я зашёл к ним, я поставил их перед фактом: я не уверен, что хочу ещё когда-либо быть с Korn. Я не упоминал Бога — я просто сказал, что хочу быть с Джинни и не хочу, чтобы её окружала вся эта моя рок-н-рольная жизнь.

Питу и Джеффу это совсем не понравилось, но они сказали мне, чтобы я встретился и поговорил с группой, так что я согласился. Встреча была назначена на следующий день, и чем больше я думал о ней, тем больше понимал, что я так не могу. Я не могу просто посмотреть парням в глаза и уйти. Мы были неблагополучной семьёй, но мы по-прежнему были ей, и даже несмотря на то, что я был недоволен как самой группой, так и парнями из группы, я всё равно их сильно любил, так что я просто не мог их подвести. Это было слишком большим решением для меня.

Вместо этого, я отослал им всем e-mail из своего отела, говоря им, что я больше не могу путешествовать с ними в турах. Джонатан ответил мне почти сразу. Он написал: «Хэд, мы любит тебя. Мы хотим, чтобы ты был только счастлив. Может ты всё-таки сделаешь новую запись вместе с нами, а затем мы найдем гитариста для туров, вместо тебя?»

Вау. Этого я никак не ожидал.

Совершенно разные мысли проносились в моей голове, когда я читал это. Это звучало отлично. Я могу писать музыку со своими друзьями, быть со своей дочерью, никогда не ездить в туры, и быть мирным христианином дома. Всё это звучало весьма хорошо для меня. Я ответил Джонатану, что я должен ехать домой, но я обдумаю его предложение и отвечу ему позже. Как только я доехал до дома, куча мыслей и решений начали проноситься в моём уме. Могу я остаться в Korn? Могу я получить этот толстосумный расчёт без туров? Могу я по-прежнему оставаться дома с Джинни и продолжать сочинять музыку? Всё это выглядело просто отлично. Я прекратил думать и начал молиться, умоляя Бога указать мне, что я должен делать, и когда я вернулся в Bako, я направился прямиком в дом Дуга, чтобы спросить его мнение. Я полагал, что поскольку он был христианином, он скажет мне покинуть мою злую группу или что-нибудь в этом роде, но он сказал совершенно другое.

Вместо этого, Дуг сказал мне, что я должен пойти к группе и посмотреть, согласятся ли они немного изменить нашу музыку, сделать её более позитивной. Когда я обсуждал с ним эту идею, я получил послание, совсем не похожее на