Шрифт:
Закладка:
— Да это бэксайд — дабл — корк 1170! — воскликнул он, когда я остановился. — Бро, ну, ты отжег!
Он остановился рядом со мной.
— Приземлился не так уж хорошо. Давай ещё раз попробуем.
— Чувак, притормози. Ещё целый день впереди.
— Погнали, — настаивал я, направляясь к подъемнику.
Мной вдруг завладела нужда отточить каждый трюк. Все в моей жизни пошло коту под хвост. Я же мог контролировать только это. И будь я проклят, если кто-нибудь вдруг решит, что сможет меня остановить.
Заезд за заездом я мчался с горы, выполняя новые трюки и выжигая тело до предела. Мне нужно подготовиться. Мне нужна золотая медаль. Мне нужно что-то исправить в жизни.
Около четырех часов солнце стало садиться. Я стоял у подножия горы и не сводил взгляда с трассы.
— Бро, у меня камера даже ничего не видит. Если поедем ещё раз, то, когда спустимся, уже стемнеет.
— Едем, — ответил я. У меня чертова цель — цель доказать себе и всему миру, что я не все испоганил в своей жизни. Только важное.
Мы поднялись на вершину горы, и, как предупреждал Джесси, уже почти стемнело.
— Сейчас или никогда, — предупредил он.
Я поехал, Джесси следовал за мной по склону, снимая мой заезд. Я выкрутил бэксайд — файв, свич — бэксайд — найн и бэксайд — трипл — фотин — фоти, схватившись за мыс доски. Я сгруппировался, готовясь к приземлению, но нос доски зацепился за что-то в снегу, и мое тело на полной скорости перевернулось через сноуборд бесчисленное количество раз. Последнее воспоминание — я приземлился на голову. А потом все потемнело.
ГЛАВА 37
Шей
Профессор Реймонд позвал меня на помощь в лабораторию, где он и другие профессора трудились над каким-то проектом. Наконец-то, я в лаборатории. Я не была вовлечена в исследования, по большей части только выносила мусор и выполняла указания. Мой телефон беспрестанно вибрировал в кармане, но поскольку я впервые попала в лабораторию, мне не хотелось показаться незаинтересованной или неответственной, поэтому я не притрагивалась к нему.
В лаборатории я плавала как рыба в воде, полной научной терминологии, которую использовали профессора. Мое сердце сжималось. Я видела себя за их работой. Видела, как среди крутых лабораторных приборов делала судьбоносные открытия.
— Шей, можете идти, — объявил профессор Реймонд, моя руки. — Мы почти закончили.
— Уверены? — спросил я, радуясь возможности по уши потеряться в мире науки, потому что другая часть моей жизни превратилась в полную разруху.
— Да. Вы оказали огромную помощь, — заверил он меня.
— Спасибо за такую возможность. — Я собрала вещи, натянула куртку и накинула рюкзак. — Доброй ночи, — попрощалась я с профессорами, выходя из помещения. Оказавшись в коридоре, проверила телефон. Четыре пропущенных от Жизель.
Поднеся телефон к уху, я перезвонила ей на выходе из здания. Я уже давно помогала профессорам, так что темнота покрывалом накрыла кампус.
Жизель отвела на первом же гудке.
— Шей?
— Привет. Как ты? Все в порядке?
Она спешно проговорила:
— Кейсон. С ним случился несчастный случай.
— Что?
— Он катался на сноуборде и неудачно упал.
Часть моей души захотела рвануть к нему. Но другая часть — обиженная — хотела попросить ее позвонить Коре.
— Он в порядке?
— Мы не знаем, — ответила Жизель. — Он был без сознания пару минут. Сейчас проверяют, нет ли отека головного мозга. И он запястье сломал.
— Жаль это слышать, — ответила я, не зная, что чувствовала. Это Кейсон. Парень, который многократно делал мне больно. Парень, который переключился на другую, как только я сказала ему, что мне нужно личное пространство.
— Я решила, ты должна знать, что он в больнице, — произнесла она.
— Спасибо, что сказала.
Как только Жизель скинула, я села на ближайшую скамейку, внутри меня бушевала буря эмоций. Конечно, мне не хотелось, чтобы травма оказалась серьезной, но наши отношения были американскими горками. Отношения между двумя людьми никогда не должны быть такими трудными. А теперь меня вынуждали разбираться в своих чувствах.
Телефон зазвенел в руке, на экране светилось имя Кендалл.
— Привет, — поздоровалась я, ответив на звонок.
— Ты слышала?
— О происшествии с Кейсоном?
— Да. Весь интернет пестрит.
— Мне звонила его сестра.
— С ним все будет хорошо?
— Не знаю.
На том конце телефона повисло долгое молчание, пока она не заговорила:
— Шей?
— Кендалл?
— Я понимаю, что вы не разговариваете, но это естественно беспокоиться. Никто не решит, что ты слабая.
Сидя на скамейке после разговора, я ещё долго думала о ее словах. Я беспокоилась? Я ненавидела себя за то, что беспокоилась?
* * *
Тем же вечером я лежала на кровати и читала конспекты по математике, но совершенно не могла сосредоточиться. Я проверила соцсети, но никаких новостей пока так и не появилось. Я могла бы позвонить Жизель, но тогда подтвердила бы то, что волновалась. Подтвердила бы то, что беспокоилась о нем. А я не готова признавать это.
Но нужно принять одно — Кору ударила я. Никто не заставлял меня, особенно Кейсон. Я пошла на это самостоятельно. Может она и спровоцировала меня, но кулак прилетел от меня. Кейсон не заслуживает того, чтобы вся вина лежала на нем. И, по-моему, понимание этого давно съедало меня изнутри.
В дверь постучали. Кендалл ушла вместе с сестрами на мероприятие, проводившееся между несколькими сестринствами, так что мне пришлось встать и открыть дверь. Передо мной стоял Таейр с покрасневшими глазами и взъерошенными волосами.
— Можно войти?
Кивнув, я отступила, чтобы он смог пройти. Вдруг мне показалось, что он принес плохие новости. Я закрыла дверь и махнула рукой на свой стул у стола.
Подойдя к нему, Таейр оперся на спинку руками, а я села на кровать.
— Кейсон в порядке? — спросила я, понимая, что пришел он, скорее всего, по этой причине.
Тайер кивнул.
— Сотрясение и сломанное запястье. Завтра ему делают операцию на руке. Вставят несколько штырей.
Я поморщилась.
— Звучит ужасно.
Он кивнул, но больше ничего не сказал.
— Ты ходил к нему?
Он отрицательно покачал головой.
— После того, что произошло с тобой, у нас с ним натянутые отношения.
Я кивнула, вспомнив, что Жизель упоминала об этом.
— Меня достало сидеть и смотреть, как он своими действиями ранит людей. Не с этим Кейсоном я подружился в детстве.
Я знала, что он прав. Кейсон причинял боль людям, но он также пытался измениться. По крайней мере, недолго казалось, что он и, правда, изменился.
— Но я невероятно
