— Это да, это мы непременно, — закивала боевая подруга и как бы сестра. — Но сначала копьё Лонгина, его демонстрация на публике, чтоб в противовес Черному камню Каабы, которым пытаются показать свою значимость эти выкидыши джихада.

— Демонстрация и объявление Крестового похода. Такого, которого ещё не было, — с загоревшимися от энтузиазма глазами вымолвила Лукреция. — Иерусалим уже был завоёван до нас. Зато до Мекки не добирался никто. Пришла пора! Придавим их так, что только пискнут и лопнут!

Люблю энтузиазм своих близких. Особенно когда он не просто так, а основан на реальных возможностях и здравой оценке ситуации. А раз так, то действительно пришло время. Однозначно пришло, без сомнений и колебаний.

Глава 10

Глава 10

1504 год, сентябрь, Мекка

Семь лет относительного спокойствия — именно столько прошло с момента, как Мамлюкский султанат, лишившийся немалой части земель, был вынужден перенести свою столицу из Каира в Медину. Сам же их султан, Аль-Ашраф Кансух аль-Гаури объявил себя Хранителем Мекки и Медины, Защитником Веры, а также призвал к джихаду против неверных всех магометан и особенно их правителей. Понимал, равно как и его племянник-наследник, Туман-бай аль-Ашраф, что опасно, будучи проигравшими войну, пытаться сотворить подобное, но иного пути сохранить хотя бы часть султаната под своей властью у этих двух просто не имелось. И ведь тогда им, дяде и племяннику, повезло. Напирающие на султанат с другой стороны османские войска остановились, поскольку большинство правоверных не желало лить кровь единоверцев, когда из самой Мекки был объявлен джихад против неверных. Ну а крестоносцы во главе с этими Борджиа, коварными родичами иблиса, вырвавшихся неведомым образом из самого джаханнема — те просто остановились, сочтя, что оторванный от султаната кусок достаточен для их целей. Тогдашних целей!

Зато Османскую империю они разорвали на куски столь жестоко и показательно, ввергнув её султана, Баязида II, в полное ничтожество, лишив того всех европейских владений, столицы и «подарив» грызню за остатки власти с оставшимися после той войны и взбунтовавшимися против отца сыновьями, что… Нет, мамлюкский султан мог лишь вознести хвалу Аллаху и тихо-тихо, чтоб никто кроме разве что племянника не услышал, признать — ему ещё повезло, ведь всё могло оказаться гораздо хуже.

Например, то самое объявление джихада. По сути спасшее его султанат от неудержимого и неостановимого продвижения османских войск, оно ведь было направлено против неверных, против Борджиа в особенно. А противостоять им, опираясь пусть на самых истово верующих в Аллаха, было… Он сказал бы сложно, но на самом деле правильным являлось употребить иное слово — невозможно.

Только Аллах не оставил своей милостью Хранителя Мекки и Медины, Защитника Веры. Неверные, словно лишившись разума, просто не обращали особого внимания на попытки воинов султаната и не только нести знамя джихада на осквернённые гяурами земли. Те земли, которые раньше принадлежали ему, султану. Ну или просто не считали такие попытки для себя опасными, используя их в своих целях, чтобы войска постоянно были в готовности воевать. Наследник султана, Туман-бай аль-Ашраф, считал именно так.

Считал и оказался прав. Одно дело, когда на воинов джихада и их попытки покарать иноверцев не обращают должного внимания несколько месяцев. Иное — когда подобное длится годы и без каких-либо видимых изменений. Всего лишь, опираясь на цепь уже имеющихся и недавно выстроенных крепостей по границе между входящим теперь в империю Борджиа королевством Египетским и Мамлюкским султанатом, перехватывали и беспощадно уничтожали идущих в бой под зелёным знаменем пророка. Раз за разом, месяц за месяцем, год за годом.

Вместе с тем, даже когда самому султану, не говоря уже о его наследнике, стало ясно, что ведущийся против Борджиа и прочих джихад те воспринимают в качестве повода как следует обучить своих солдат… Прекратить его всё равно было бы губительным. Именно положение Защитника Веры давало султану возможности, о каких раньше тот даже подумать не мог. В головах многих правоверных преломилось представление о крушении Османской империи и тем, что незадолго до этого войска султана Баязида II продолжили войну с тем, кто объявил себя Хранителем Мекки и Медины, да ещё и провозгласил джихад против неверных. За что и поплатился.

Развеивать подобное заблуждение? Храни Аллах от подобного! Напротив, что мамлюкский султан, что его наследник все минувшие годы охотно и изо всех сил выжимали это «благоволение Аллаха к верным своим слугам и защитникам зримых святынь Мекки». Ведь без этих самых святынь и проводимого — пусть плохо, без явных и зримых результатов — джихада положение султаната оказалось бы совсем печальным. Что было источником силы и влияния мамлюков в мире правоверных? Святыни и золото, которое добывалось разными путями. Разными, но часть из них с утратой Египта заметно оскудели. Например, сельское хозяйство. Раньше именно Нил являлся основным и самым богатым источником влаги, а значит и плодородной земли для выращивания хлопка, сахарного тростника и иного.

Теперь Нила не было. То есть сама река всё так же несла свои воды, раз за разом разливаясь и оставляя после отлива много того самого ила, делающего возможным земледелие и дающего возможность собирать действительно богатые урожаи. Только теперь всё это богатство питало не Мамлюкский султанат, а раскинувшуюся уже не только в Европе, но и в части Африки империю Борджиа. Вдобавок не стало немалой части рабов, ведь любой набег за христианскими рабами на земли уже борджианского Египта карался ответными набегами, в которых воины империи Борджиа выжигали и уничтожали всё на своём пути.

Попробовать сунуться куда-либо на кораблях? Настоящее самоубийство, ведь в море господствовали суда тех, кто двумя последними Крестовыми походами почти полностью сокрушил могущество верующих в Аллаха и Пророка его Магомета. Причём корабли неверных год от года становились лишь всё более мощными, опасными… и продолжающими топить попадавшиеся им на пути корабли мусульманских правителей. Да и торговля, она теперь велась только их кораблями, для остальных море было закрыто. Совсем! Разве что утлые рыболовецкие судёнышки трогать даже не собирались, но и только.

Торговля. Теперь только идущие по суше караваны. В заметно ссохшуюся, но ещё живую Османскую империю, в Ак-Коюнлу, Йемен, к бедуинским племенам Аравии. Хорасан, Синд, Делийский султанат и иные государства были слишком далеко, а корабли для морской, а не караванной торговли… Увы, но залив Эс-Сувайс и город-порт Суэц также были подвластны Борджиа. Именно там находились не только корабли их империи, но и суда испанцев с португальцами, идущие в Индию за ценными товарами или