Дальше, за давным-давно сгоревшей компрессорной, дорога разбегалась, как на распутье в тридевятом царстве. Гилан выбрал самую набитую колею. Еще полчаса пути, и бронеавтомобиль выехал на единственную улочку брошенного поселка. Тупик.

Здесь никто не жил, да и негде. Несколько домов сгорело, оставив по себе лишь печные трубы, скорбно торчавшие над пожарищами, а прочая жилплощадь развалилась от ветхости.

Рута живо организовала походное житие — послала парочку глазастых бойцов в дозор, велела ставить несколько больших армейских палаток и укрыть их масксетью, а «Кугуары» развернулись к дороге, грозя вероятному супостату самодельными пулеметными башенками.

Троих раненых — Рафи, Шауля и Олега — перенесли под шелестящие своды тентов, уложив на дутые матрасы, а еще четверо — Ави, Амир, Чак и Рустам — дошкандыбали сами.

Рафаэль легко отделался — пули прободали ему бочину и мякоть бедра. Болезненно, но не смертельно, разве что крови многовато пролилось. Но, если нам дадут хотя бы три-четыре дня покоя, молодой организм доберет свое. А я помогу ему.

Шаулю пробили грудь, и бронежилет не уберег. Мало того, еще одна пуля крупного калибра задела череп — чиркнула, рассекая кожу над ухом — и сотрясая мозг. Парень лежал без сознания, синевато-бледный, словно душа давно оставила тело, но дырявые легкие все еще трепыхались, вбирая живительный кислород.

А Видову упорно не везло — еще три зловредных стальных окатыша засели в правой ноге. Сняв боль и прокалив десантный нож на огне спиртовки, я вынул их, лишний раз убедившись: медицина — не для меня. Не умею я терзать плоть, пусть даже во спасение!

Третью тупорылую пулю я выковырял трясущимися руками, а потом долго сращивал края разрезов и ран.

Ходячих пользовал после перерыва на кофе. Кофе, разумеется, с молоком. И с бутербродами.

Шауль так и не очнулся пока, Рафи, напротив, заснул, а Олега мы с Рустамом вытащили на носилках — в палатке было душновато.

— В меня даже в кино столько не попадали! — слабо фыркнул Видов.

— Зато — опыт! — ухмыльнулся Рахимов, баюкая простреленную руку.

— Да уж…

Кряхтя, голомозый спецназовец убрел за порцией кофию, а к нам подошла Рута и тяжело опустилась на колени.

— Устала, — выдохнула она.

Я понимающе кивнул, но искать слова для разговора не пришлось — вниманием Шимшони полностью завладел Видов.

Мне повезло уловить тот волнительный момент, когда с нашей воительницей вдруг, ни с того, ни с сего, произошла мгновенная, волшебная метаморфоза. Полное впечатление, что некий внутренний тумблер в ней перекинулся из боевого положения в повседневное — сосредоточенное, насупленное выражение на лице фёрст-лейтенантки сменилось милой улыбкой, а миндалевидные глазищи вспыхнули карим огнем.

— Ти-мош-кин? — со смешным акцентом, по слогам выговорила Рута, и медленно покачала головой, отпустив: — It’s impossible!

— Ну-у… да, я играл Тимошкина в «Расхитительнице гробниц»… — растерянно залепетал Видов, — но в жизни меня зовут Олег…

— О-о! — жарко затянула «фанатка», поедая актера глазами. — Я несколько раз смотрела этот фильм, он просто фа-антасти-ически хорош! А потом я играла тебя в виртуалке, только тебя, тебя одного!

— Гэвэрэт, господин майор на линии, просит вас, — почтительно доложил гориллообразный мужик, похожий на бабелевского биндюжника. На его безразмерных плечах смешно смотрелись крошечные погончики расама — что-то вроде тутошнего мастер-сержанта.

Рута рванула к рации, однако её симпатичное личико продолжало излучать блаженство. Видов ошалело глядел «старлейке» вслед.

— Олег, очнись! — я осторожненько пихнул его локтем. — Гарантию даю — эта амазонка влюблена в тебя, причём давно и сильно! И… как? Нравится?

— Ну-у… да, — промямлил Олег. — Как-то сразу… знаешь… приглянулась…

— Тогда слушай внимательно, понимай правильно и запоминай надолго, — эпично заговорил я, как древняя пифия, а по совместительству еще и сводница. — Её зовут Рута Шимшони. Она фёрст-лейтенант «Кидона», элитного спецназа. В общем, дамочка серьёзная. Такая цыпочка, если дашь повод ревновать, запросто тебе башку открутит, а из печёнки фуа-гра приготовит.

— А ты откуда… Ну, что она — Рута?

— В следующий раз, — медово улыбнулся я, — гляди не сквозь комбез, выверяя размер бюстгальтера, а поверх. У Руты над карманом — нашивка с именем!

— Так там же на иврите всё… ты что, тоже еврей?

— Ага! — насмешливо фыркнул я. — А еще итальянец с эллином в придачу — латинским и греческим алфавитами владею без словаря! Ты, давай, не тупи, а слушай сюда: скорей всего, судя по её перевоплощениям и оговоркам спецназа, она по гражданке — актриса, — мой голос исполнился театральной прочувствованности: — Олег, тебе еще не надоело по Голливуду таскаться, чтоб в эпизодах блистать? Хочешь заполучить главную роль, да не просто в фильме, а в мини-сериале, и вполне себе хитовом, вроде «Tomb Raider»? Если хочешь, то ты уж постарайся добиться расположения этой женщины. Поверь, оно того стоит.

В Видове заговорило актерское нутро.

— А что за сериал? Сценарий хоть чей?

— Олег, я и так сказал тебе больше, чем должен был, — мне удалось напустить туману. — Просто… trust me, o’key? Да, и вот ещё что… Захочешь сделать ей приятное — скажи… — я прошептал ему на ухо изысканный, но весьма нескромный еврейский комплимент. — Запомнил? А потом… — я раздельно проговорил интимную фразу на иврите. — Повтори, только тихо…

Олег старательно повторил. Глаза его заблестели весьма живо.

— Правильно, — покивал я, — только не перепутай ничего, а то она решит, что ты — гей.

Видов, кряхтя и морщась, осилил сидячее положение.

— Миш, знаешь… Я уже как бы и не против… — вытолкнул он, смущаясь. — А… А что она имела в виду, когда сказала… Помнишь? «Я играла тебя!» Что, реально? Как в театре кабуки, только наоборот?

— Отстал ты от жизни, Олежа! — расплылся я.