Выгрузив переселенцев и все грузы предназначенные для этих мест, наши пароходы без задержки первого марта 1834-ого года пошли в Россию. Их задача была как можно быстрее вернутьсмя обратно и привезти максимум переселенцев.

Старшим пошел Николай Андреевич. Крестному не здоровилось и он сам предложил кандидатуру Николая — моего шурина.

Задача перед нашей эскадрой стояла поистине титаническая: за три-три с половиной месяца через Индийский океан и Атлантику дойти домой и в такие же примерно сроки вернуться обратно.

В первых числах октября 1834-ого года они должны прийти в Петропавловск.

Я остался на Камчатке. Главный Правитель Российской Американской Компании должен в конце концов и поработать на своем рабочем месте.

На следующий день после отхода наших пароходов, я отпревился в поездку по Камчатке.

Летом десять староверов и пять казаков основали Магадан и туда ударными темпами строится новая дорога из Петропавловска.

На удивление дорога строится достаточно быстрыми темпами. Флегонт Мокиевич большую часть своего времени проводит на стройке, строительство новой дороги он превратил в дело всего края. Строители максимально обеспечиваются всем чем может край, хорошей едой, одеждой и медицинской помощью.

Основная рабочая сила на её строительстве пленные японцы и англичане. Их около двух сотен, еще примерно столько же местных аборигенов, камчадалов и коряков и почти сотня староверов и казаков.

Я хорошо знал, что таже оспа в 19-ом веке производила просто опустошение на русских Дальнем Востоке и в Америке. Поэтому я уже привез на этот край света два десятка врачей и столько же фельдшеров. Сейчас местную медицину возглавляет Cемен Гордеевич Афонин.

В команде Матвея Cемен Гордеевич был самым возрастным. Когда мы в Оренбурге сражались с холерой ему исполнилось сорок. Он был правой рукой Матвея и был просто глыбищей лекарского дела.

Cемен Гордеевич был потомственный дворянин и лекарь в третьем поколении. Все новации Матвея доктор Афонин пропустил через себя и в итоге принял. Когда у меня возникла нужда в хороших корабельных врачах, Семен Гордеевич сам вызвался пойти с нами, а затем изъявил желание остаться здесь. Его жена была ему верной спутницей и добросовестной помощницей и при первой же возможности присоединилась к мужу. Она была из семьи потомственных московских повитух и благодаря мужу стала одной из первых русских женщин-акушерок.

Чета Афониных имела зарубежный опыт, они пять лет провели в Германии. Двое сыновей-погодков и старший зять тоже были врачами и с последним нашим караваном пришли на Камчатку.

Медицинская команда была специально подобрана и подготовлена Матвеем, те из них, кто пожелает вернуться через пять лет в Россию, будут богатыми людьми, светлейший князь организовал им золотой дождь.

Результат уже налицо. Все население края привито от оспы. Резко снизилась смертность, особенно детская и материнская. На стройке дороги никто не мрет.

Японцы и англичане работают лучше всех, им начальник Камчатки пообещал в Магадане дать свободу, но думаю когда дорога туда придет, освобождать будет некого. Они это успешно делают сами, заводя здесь семьи.

После открытия и начала освоения Камчатки быстро встал вопрос о путях сообщения с ней. Первые русские экспедиции шли по сухопутному маршруту Михаила Стадухина или морским Владимира Атласова. Но оба они имели огромнейший недостаток: это называется из Тулы в Москву через Саратов. Оба маршрута начинались в Анадырском остроге. А в него попадали с Колымы, переходя с её притоков в притоки Анадыря.

Поэтому быстро появился Охотско-Камчатский тракт, проходивший вдоль берегов Охотского моря в обход Пенжинского залива. Тянулся он на четыре тысячи километров из Охотска, проходя через Иню, Тауйск, Армань, Олу, Туманы, Ямск, Гижигу, Пенжину и на Камчатку и Чукотку. После открытия морской переправы Охотск — Большереченск и закрытия Анадырского острога его значение резко упало, особенно на Камчатке и на многих участках тракт существовал уже чисто символически.

Наша строительство идет по трассе главной почтовой дороги Камчатки и уже дошла до Ключевской сопки, а затем к деревне Ключи на берегу реки Камчатки.

После перехода на другой берег реки по восточным отрогам Срединного хребта полуострова дорога должна выйти к Карагинскому заливу, затем по речке Карага подняться на Срединный хребет и через шесть верст, сделав резкий поворот, пройти через хребет к речке Шаманка.

Это самый сложный и опасный участок дороги, бывает что за год по нему кроме коряков и камчадалов никто не проходит.

Дальше дорога идет вдоль западных отрогов Срединного хребта идет по бывшего Пенжинского острога.

Мне она нужна как воздух, без неё освоение Магадана пустой прожект, правда затем надо вести еще две дороги: на Якутск и Круглоохотскую до устья Амура.

Если мне удастся это сделать, то освоение Дальнего Востока станет реальностью.

Фантастичность своего проекта я отлично понимаю, но глядя как строится трасса Петропавловск-Пенжинский острог, я начинаю верить в воплощение своего прожекта.

На основе вулканических битумов готовится асфальтовая смесь и укладывается на подготовленное дорожное полотно. К сожалению нет адекватного укатывания асфальта, но все равно получается дорога с твердым покрытием.

В Петропавловске по чертежам Сидора Пантелеевича изготовлено несколько экземпляров его снегоуборных машин и они достаточно успешно справляются с чисткой новой дороги, по крайней мере до нынешнего Староострожного мы можно сказать долетели и чуть ли не первыми проехали по новому мосту через Авачу.

А это почти двадцать пять верст от Петропавловска. Мне просто не верилось в реальность происходящего, неужели сейчас, в 19-ом веке, появится шоссе до Магадана.

До Ключей на северном склоне Ключевской сопки мы ехали не с ветерком и целых двое суток. Но это все равно чудо — пятьсот верст по диким просторам Камчатки за пятьдесят часов.

В Ключах мы наконец-то настигли Флегонта Мокиевича, превратив строительство дороги в буквальном смысле во всенародную ударную стройку Камчатки, он в первых рядах строителей.

— Флегонт Мокиевич, как вам удалось такое сделать? — начальника Камчатки мы настигли уже в сумерках и уставшая Соня даже не стала ужинать, а сразу же легла спать.

А мы после ужина расположились в «полевом штабе» Флегонта Мокиевича, где на столе заваленном различными бумагами, лежала карта Камчатки.

Флегонт Мокиевич хитро посмортел на меня и неожиданно ответил соаершенно не то, что я ожидал услышать.

— Не знаю, Алексей Андреевич, сам удивляюсь, — начальник Камчатки развел руками. — Это на самом деле совершенно не реально. Конечно мы идем по старой почтовой дороге, удивительно даже как она была добротно построена почти сто лет назад.

Флегонт Мокиевич из груды бумаг на столе извлек какую-то старую карту и