Адвокаты сконцентрировались на том, чтобы вытащить своего подзащитного из заключения. Сначала Квандта отослали из лагеря обратно в Гармиш. Оттуда 10 января 1948 года он написал в комиссию по денацификации в Штарнберге. Предприниматель пожаловался, что в течение полутора лет беспричинно находится под арестом. Один из важнейших производителей оружия в Третьем рейхе даже не постеснялся написать о том, что его «преследовало национал-социалистическое правительство», – утверждение, которое едва ли можно превзойти в абсурдности.

В январе 1948 года Гюнтера Квандта выпустили на свободу. После того как стало понятно, что за дело по его денацификации отвечает комиссия в Штарнберге, промышленник поручил адвокатам прекратить первый процесс, который начался еще во время его заключения. В письме к своему защитнику Квандт отметил, что в этом деле чувствуется политическая подоплека. «Я считаю, что при сегодняшних обстоятельствах иск от 25.09.1946 не будет мне предъявлен», – самоуверенно заключал он. Адвокату удалось достичь соглашения о внесении в иск поправок. Гюнтера Квандта теперь относили не к «главным преступникам», а ко второй группе – «преступники».

Со стороны Квандта в Государственную прокуратуру и комиссию по денацификации поступило множество клятвенных заверений в невиновности промышленника. Немецко-еврейский ученый Георг Сакс, иммигрировавший в США, подтвердил, что Квандт позаботился о «щедром финансовом обеспечении… которое значительно облегчило переезд моей семьи и нашу жизнь».

Промышленник Пауль Вилльманнс, чьей женой была еврейка, также составил для Квандта оправдательное письмо: «Для меня честь иметь возможность подтвердить, что в 1943 и 1944 годах Вы, только узнав о моем аресте и политическом преследовании членами партии и чиновниками, сделали все, чтобы помочь мне в моей беде и защитить от происходившей несправедливости». Речь шла о том, что Гюнтер Квандт дал своему знакомому большую сумму денег, благодаря чему тот смог сохранить миноритарное участие в собственном предприятии. «Вы сделали это, пока я находился в заключении, а моя жена, признанная «неарийкой», была отправлена в КЛ, где она погибла. Вы сделали это, несмотря на то что я в течение 13 месяцев пребывал в КЛ и был преследуем по политическим мотивам».

Далее адвокаты Квандта представили свидетельства руководителей DWM с целью доказать, что компания начала производить продукцию военного назначения довольно поздно и под давлением, а также что Квандт, занимая должность председателя правления компании, не занимался вопросом производства оружия и боеприпасов. Ближайшие коллеги Квандта заверяли комиссию, что при личном общении предприниматель никогда не вел себя – и не высказывался – как нацист.

Для снятия обвинений с руководителя концерна использовалась любая информация. В ход шли даже откровенно анекдотичные свидетельства. Водитель Квандта Ойген Кюрнер сообщил, что у его шефа даже не было партийного значка. По особым поводам предприниматель одалживал его у своего сотрудника. «Он говорил мне: «Кюрнер, мне снова нужно украшение».

Юлиусс Херф, первый прокурор в особом министерстве Баварии, заведовал крупными делами процесса денацификации. Юрист, прославившийся колкими шутками и холодной логикой, имел репутацию беспощадного человека. К делу Квандта Херф приступил с охотой. 8 февраля 1948 года государственный прокурор представил иск. В нем говорилось следующее: «Подсудимый, который еще до прихода к власти нацистов являлся одним из самых известных и успешных промышленников, 01.02.1933 года вступил в партию и оставался в ее составе до самого конца». То, что членство Квандта в НСНРП могло быть следствием давления со стороны Геббельса, было, с точки зрения прокурора, допустимым, однако отрицательное отношение Квандта к нацистскому режиму, как и политическое преследование промышленника на основе этого, установить нельзя. «Несмотря на то что речь здесь шла о семейном конфликте с опасным, облеченным властью человеком, необходимо указать, что фактически подсудимый никак не пострадал от якобы враждебного отношения к нему партии. Укреплению и расширению его экономических и промышленных интересов никак не препятствовали ни власти, ни партийные структуры, напротив, деловые интересы подсудимого в последующем получали полную поддержку соответствующих государственных органов».

Иск содержал список позиций, которые Гюнтер Квандт занимал в немецких предприятиях во времена нацистов. Всего их было 29. Промышленник числился совладельцем суконной фабрики братьев Дрегер в Прицвальке, управляющим Draeger-Werke GmbH в Бабельсберге (Потсдам), председателем правления и руководителем производства Accumulatoren-Fabrik AG (Берлин), председателем правления Deutsche Waffen– und Munitionsfabriken (Берлин), а также членом правления Durener Metallwerke AG. Кроме того, он являлся главой наблюдательных советов не менее чем десяти различных предприятий, в их числе концерн Герлинга. Гюнтер Квандт был заместителем председателя наблюдательного совета еще пяти предприятий, среди которых значилась компания Wintershall AG, а также членом наблюдательных советов главных кредиторов немецкого бизнеса – Deutsche Bank AG, Daimler-Benz AG, Allgemeine Elektrizitats-Gesellschaft (AEG) и ряда других, более мелких предприятий.

В центре дела против промышленника находилась ситуация с Лавалем. Без сомнения, его показания имели сильное влияние на процесс денацификации против Гюнтера Квандта. Фактически промышленник из Люксембурга был единственным свидетелем со стороны обвинения. Леон Лаваль считал себя жертвой преступлений Гюнтера Квандта. Он обвинял председателя правления AFA в том, что тот, имея хорошие связи в политических кругах Третьего рейха, натравил на него гестапо. Лаваль подчеркнул, что таким образом Квандт хотел заполучить акции бельгийско-люксембургского аккумуляторного предприятия SA Accumulateurs Tudor, которые принадлежали Лавалю.

В обосновании иска показания Лаваля были отражены следующим образом: «Хребтом экономического могущества подсудимого являлось его положение в Accumulatorenfabrik AG в Берлине. После успешного военного похода нацистов на Запад данное предприятие, в течение долгого времени находившееся под руководством подсудимого, попыталось получить большинство акций в бельгийско-люксембургском аккумуляторном предприятии SA Accumulateurs Tudor, которое ранее было технически зависимым от вышеуказанной компании… Большая часть необходимых акций находилась в руках инженера Лаваля из Люксембурга. После того как Лаваль был задержан тайной государственной полицией (гестапо), а его сын был помещен в концентрационный лагерь, Accumulatorenfabrik AG через поверенного принудила Лаваля, находившегося в заключении, продать акции. Если сам факт задержания Лаваля и не доказывает того, что Accumulatorenfabrik AG таким образом пыталась повлиять на инженера, то из обстоятельств переговоров и имеющихся документов вполне можно сделать вывод, что подсудимый знал о положении, в котором находился Лаваль, и использовал его в своих целях».

Государственный прокурор относил Гюнтера Квандта к группе «преступников» и требовал приговорить его к помещению в трудовой лагерь сроком на полтора года (который промышленник уже отбыл к моменту процесса). Лаваль, выступавший в качестве соистца, требовал отнести промышленника к главным преступникам.

С мая по июль 1948 года комиссия по денацификации, расследовавшая дело Квандта, собиралась восемь раз. Помимо Лаваля и некоторых его сотрудников на заседаниях присутствовали Элло Квандт, а также оба сына промышленника. Гаральд, вернувшийся к тому моменту в Германию, выступил с заявлением о том, что его отчим «достаточно плохо» отзывался о его отце.