Последний вид пытки назывался «вулингом», что изначально означало «связывание частей мачты канатом». Пираты часто к ней прибегали, поскольку она была быстрой и эффективной, и для ее исполнения требовалась только короткая веревка или шнур. Некоторые пытки были более изощренными. Несмотря на то что Генри Морган всегда утверждал, будто относился к пленным – особенно дамам – с уважением, испанские отчеты свидетельствуют об обратном. После взятия города в 1668 г. жители Портобело подверглись многочисленным жестокостям. Дон Педро Ладрон де Гевара утверждал, что с плененными женщинами обращались жестоко и бесчеловечно, а некоторых из них «прижгли в местах, о которых говорить было бы неприлично»[246]. В другом сообщении описывается страшная судьба одной из пленниц: «Там была одна женщина, которую обнаженной положили на печь и зажарили из-за того, что решили, будто она скрывает, где спрятала деньги, существовавшие только в их воображении. Он слышал, как некоторые из них хвастались этим, а один из них признался в этом с горечью»[247]. Судовладелец из Картахены описывал, как буканьеры пытали донью Агустину де Рохас, жену губернатора Портобело. Ее раздели и заставили залезть в пустую бочку из-под вина. Затем бочку заполнили порохом, и один из пиратов поднес к ее лицу зажженный фитиль, потребовав рассказать, где она спрятала богатства[248].

Одну из самых изобретательных и отвратительных пыток придумал Даниэль Монбар. Он вспарывал жертве живот, вытаскивал конец его кишок и прибивал гвоздями к столбу, а затем бил истязаемого по спине горящим поленом, заставляя танцевать вокруг столба, пока тот не умрет. Эксквемелин описывает длительные пытки людьми Моргана одного португальца после взятия Гибралтара. В землю воткнули четыре кола, и мужчину подвесили на них, привязав веревками за большие пальцы рук и ног:

Затем пираты изо всех сил стали бить по веревкам большими палками так, что тело несчастного чуть ли не рвалось на части при каждом ударе, пронизываемое ужасной болью. Но извергам не хватило этой жестокой пытки, и они взяли камень весом больше 200 фунтов и положили жертве на живот, пытаясь задавить его до смерти. После этого они поджигали пальмовые листья и подносили их к лицу бедного португальца, у которого обгорела вся борода, волосы и кожа[249].

Далее буканьеры развязали веревки и отвели бедолагу в ближайшую церковь, где приковали к колонне и оставили голодать на несколько дней. В конце концов этому человеку, заявлявшему, что он всего лишь бедный трактирщик, удалось отыскать тысячу пиастров, и его отпустили, «хотя его тело было так страшно покалечено, что трудно поверить, что он смог бы прожить после этого хотя бы пару недель».

Несмотря на то что список пиратских жестокостей бесконечен, на них необходимо смотреть шире. Пираты были не единственными, кто совершал жестокости и зверства. Жизнь простого матроса торгового флота превратилась бы в сущий ад, если бы он оказался на борту судна, которым управляет капитан, получающий удовольствие от издевательств над своими людьми. В книге «Между дьяволом и глубоким синим морем» Маркус Редикер составил обескураживающий список жестокостей, совершенных капитанами в начале XVIII в. Известен случай Хаскинса, капитана галеры «Лавентон», который напал на Джона Филлипса, пока тот спал. Он бил его кулаками, а затем дюжину раз ударил свайкой. У Филлипса начались судороги, но капитан силой вытащил его на палубу и приказал подниматься наверх. Под холодным проливным дождем матрос в одной рубашке и бриджах должен был спустить фор-брамсель. Этот парус находился выше трех других на фок-мачте, примерно в 120 футах над раскачивающейся палубой. Работа с тяжелым промокшим парусом была опасной даже для человека в нормальном состоянии, а у Филлипса кружилась голова, и его раны кровоточили. У него случился еще один приступ судорог, когда он пытался ухватиться за парус. Несколько членов команды хотели ему помочь, но капитан Хаскинс поклялся, что застрелит любого, кто попытается сделать это. Филлипсу удалось выполнить приказ и не погибнуть[250].

Ричарду Бейкеру, моряку с корабля «Европа», выжить не удалось. Он заболел во время плавания из Сент-Китса в Дондон в 1734 г. и был слишком слаб, чтобы выйти на палубу, но получил приказ это сделать. Капитан заставил его отстоять две полных вахты у штурвала, и спустя четыре часа работы капитан выпорол матроса и привязал к бизань-мачте, где тот провисел полтора часа. Через четыре дня Бейкер умер[251].

В наши дни принято относиться к парусному судну как к чему-то просто красивому, но капитан с садистскими наклонностями мог превратить его в пыточную камеру. Людей можно было избивать баграми, метлами и ломами, также в ход могли пойти топоры и сабли, способные наносить чудовищные ранения. Веревки всевозможных размеров использовали, чтобы стегать, душить и растягивать тела и конечности. На вантах и канатах удобно подвешивать упрямцев за руки на несколько часов. А если человека хлестали кнутом до такой степени, что с него слезала кожа, на борту всегда были бочки с рассолом, чтобы залить им раны, и много соли, чтобы добавить ее в рассол и усилить боль. В протоколах Верховного адмиралтейского суда есть множество ужасающих историй о пытках, которым подвергали моряков.

Жестокость некоторых наказаний, которые члены экипажа были вынуждены терпеть, поражает. Джону Кресси приказали засунуть средний палец в расщелину в деревянном бруске. Капитан Томас Браун забивал в эту расщелину клинья с таким остервенением, что палец раздробило, и рука моряка распухла. Следующие полчаса Кресси пришлось таскать за собой брусок весом почти пятьдесят фунтов[252]. За кражу курицы Энтони Комерфорда привязали к ванатам и приговорили к двум ударам плетью от каждого члена команды. Перед смертью Комерфорд простил всю команду корабля, кроме капитана и его помощника[253]. Эдварда Хамлина били хлыстом, заковали в кандалы и оставили под ветром, дождем и солнцем на восемь дней и ночей на палубе в гавани Кадиса[254].

Неизвестно, сколько моряков торговых судов было убито или смертельно ранено в море, но, несомненно, некоторые из них часто становились пиратами из-за зверских издевательств деспотичных капитанов. Перед казнью в 1724 г. пират Джон Арчер заявил: «Мне бы хотелось, чтобы капитаны кораблей не относились к своим людям так жестоко, как многие из них, из-за чего многие из нас и встали на греховный путь»[255]. Во время судебного процесса над командой Бартоломью Робертса в 1722 г. Джон Филпс обвинил одного из офицеров на своем бывшем корабле в том, что он