не”, - усмехается Эдгар. — Расслабься. Тебе понравится.

Он входит очень медленно, осторожными толчками, давая время привыкнуть к размерам. Я сильно напряжена и никак не могу расслабиться, но одновременно с этим испытываю потрясающее чувство наполненности и странное возбуждение, которое усиливается, когда Эдгар начинает ласкать мою грудь губами. Обхватывает поочередно соски и мягко посасывает, мгновенно взвинчивая до состояния исступления.

Он входит до самого основания и замирает. Медлит, хотя его самого явно разрывает от желания начать быстро двигаться. А я… Я плавлюсь от его ласковых губ и медленно схожу с ума, изнывая от желания. Сама начинаю двигаться неспешно, и чувство дискомфорта быстро сменяется приятными ощущениями. Эдгар не торопит, придерживает меня за бедра, а его язык непрестанно кружит вокруг сосков, прихватывает их плотно губами, и это заставляет меня двигаться быстрее. Насаживаться глубже, прижиматься теснее, стонать нетерпеливее.

— Как же ты сладко стонешь, — говорит Эдгар, не сводя с меня глаз. — Можно кончить уже только от одного этого звука. Ну-ка, а если сделать так?

Он зажимает соски между пальцев, слегка покручивает их и двигается при этом так интенсивно, что я почти срываюсь на крик.

— Да, огонек… Вот так… Не сдерживайся…

О том, чтобы сдерживаться, не может быть и речи. Я изнываю в агонии, впиваюсь пальцами в плечи Эдгара и умоляю его двигаться, двигаться быстрее, резче, жестче!

По телу прокатывается невыразимо сладкая и жаркая волна, и я растворяюсь полностью в этом нестерпимом стыдном удовольствии. Наваливаюсь всем телом на Эдгара, слегка вздрагиваю от его поглаживаний по спине. Чувствую его угасающую пульсацию и не могу сдержаться от тихих стонов удовольствия. Мне сейчас хорошо. Так хорошо, что шевелиться не хочется.

Не знаю, сколько мы так сидим в обнимку. По ощущениям — целую вечность. Гладим друг друга, ловим жаркие поцелуи и никак не хотим отрываться друг от друга. В конце концов Эдгар тяжело вздыхает:

— Мне очень жаль, огонек, но я вынужден на время покинуть тебя и закончить совещание, которое ты прервала самым наглым образом.

Не могу сдержать самодовольной улыбки.

— Только не говори, что ты недоволен такой паузой, — усмехаюсь ехидно, нарочито медленно облизывая губы кончиком языка.

Эдгар как загипнотизированный следит за этим жестом.

— Еще раз так облизнешься, и я за себя не отвечаю.

Разумеется, после такого заявления я вновь облизываю губы, на этот добавляя к языку палец, посасывая его на манер члена. И это действует на Эдгара как спусковой крючок.

Даже не замечаю, как оказываюсь уложенной на стол с задранными на плечи Эдгара ногами. Он входит так быстро и резко, двигается так интенсивно, что я кончаю почти мгновенно с протяжным стоном. Поза такая чувственная, тесная, проникновения Эдгара такие глубокие… Он не сбавляет темп, буквально пригвоздив меня к месту.

— Я… Больше не могу, — говорю сквозь стон.

Но слышу в ответ только хриплое:

— Раньше надо было думать.

Он накрывает ладонью лоно, массируя клитор большим пальцем в такт движениям, и это… это слишком сладко. Я перестаю дышать, когда мир сжимается до одной точки, а потом разлетается на тысячи осколков. Я скорее не вижу, а чувствую, как Эдгар неотрывно смотрит за моим искаженным страстью лицом, слышу его глухой полустон-полурычание. Он делает еще пару движений и замирает, войдя в меня максимально глубоко.

О небеса… если и есть Рай на земле, то он существует прямо здесь, прямо сейчас.

Тщетно пытаюсь выровнять дыхание. Эдгар покрывает меня поцелуями и, наконец, отстраняется с титаническим усилием воли.

— Уйди, огонек, — говорит он, сам запыхавшись. — Уйди, или я не оставлю тебя в покое и буду брать тебя до тех пор, пока ты не упадешь без сил. А потом напою тебя бодрящим зельем и продолжу.

— А ты… еще не устал? — вяло ворочая языком, спрашиваю я.

— Меня еще надолго хватит. А вот насчет тебя не уверен.

Пожалуй, с меня правда достаточно… Ноги дрожат, пока я пытаюсь не то что встать, а хотя бы сесть. Эдгар откровенно насмехается, не пытаясь помочь. Он уже сидит в кресле при полном параде (и как он только успевает так быстро привести себя в порядок? Мне бы так!), любуется каждым моим движением, буквально пожираяг лазами. Судя по натянутой ткани брюк, он вовсе не насытился и действительно готов продолжать прямо сейчас.

— Уйди, Ариана, — говорит Эдгар таким особенным глубоким голосом. — Я временно включил мозг, чтобы дать тебе передохнуть, но это ненадолго. Я хочу тебя так сильно, что мне тебя все время мало. Так что лучше исчезни сейчас с глаз моих долой.

Я бы рассмеялась, да сил нет. Так что лишь улыбаюсь криво.

Наверное, мне лучше, и правда, поторопиться, и хотя бы одеться поскорее. Оглядываюсь по сторонам в поисках платья, но тут же вспоминаю, как именно была “раздета”.

Ох… а как же мне одеться, если вся моя одежда сгорела?

— А как же я пойду? На мне нет одежды.

— И что с того? — лениво ухмыляется Эдгар.

Вид у него сейчас чрезвычайно довольный и расслабленный, только глаза горят вожделением.

— Ты предлагаешь мне идти через все поместье в таком виде?

— Я ничего тебе не предлагаю. Можешь остаться тут. Под столом, например.

Вот не всегда я понимаю, когда Эдгар шутит, а когда серьезно говорит. Иногда он сохраняет такое беспристрастное выражение лица, что истинные эмоции понять невозможно. Вот и сейчас я не могу отличить, где начинается и заканчивается шутка. Он же не собирается выдворять меня из кабинета голой, правда же?

— Тебя там за дверью наверняка ждет толпа ничего не понимающих магов, — осторожно говорю я. — Верховных магов, взрослых мужиков. Как ты думаешь, как они отреагируют, если я сейчас пройду мимо них как ни в чем не бывало?

— Так ты же будешь при этом невидимой. В чем проблема?

И глазки такие невинные, и улыбочка под стать.

А я стою и мечтаю провалиться под землю от стыда. Вилх… Действительно, что мне мешает покинуть кабинет так же замаскированной, как я сюда вошла? Правильно, ничего. Кроме временно вышедшего из строя мозга.

Эдгар наблюдает за сменой эмоций на моем лице и тихонько смеется, улыбаясь до ушей и качая головой.

— Даже жаль, что я не настолько извращенец, как ты про меня подумала, — наконец говорит он. — Но теперь я знаю о твоих тайных фантазиях. Спасибо тебе за это сакраментальное знание.

Показываю ему кулак и эффектно растворяюсь в воздухе. Точнее, накладываю на себя маскировочные чары, но не сразу на всю себя, а постепенно исчезая, так что долю секунды мой кулак