— Чего тут идти-то? — легкомысленно сказал Григорий и направился к капониру, куда уже вот-вот должен был зарулить «ил» Челидзе. Прошел пару десятков метров и остановился так, чтобы не попасть случайно под колеса самолета.

Вот из пыльной мглы вынырнул острый хищный нос штурмовика с бешено вращающимся пропеллером, а затем показался и грузный корпус. Ил-2 катился по земле, подпрыгивая время от времени на ухабах, а из открытой форточки торчала голова Реваза, который силился рассмотреть дорогу, чтобы поставить машину на отведенное ей место.

— Правее давай, — крикнул экспат, прижимая фуражку. — Правее!

Челидзе не услышал его, но, судя по всему, сам понял, что промахнулся, добавил оборотов винта и...

— Твою дивизию! — ругнулся в сердцах Дивин, когда сумел, наконец, отплеваться от набившегося в рот песка. Забитые пылью глаза резало, а по щекам катились слезы.

— На мукомола похож. Как ты считаешь, Вардан Эрнестович? — раздался за спиной насмешливый голос, и Григорий волчком крутанулся, поднося руку к виску.

— Товарищ майор...

— Вольно, лейтенант, вольно. — Хромов стоял в нескольких шагах в компании Багдасаряна и с недоброй улыбкой смотрел на экспата. — Расскажи, лучше, что за внешний вид у тебя такой? — Сам командир полка выглядел вполне прилично, словно передвигался по какому-то другому аэродрому. Или же пыль боялась садиться на Батю без специального на то разрешения. — Чего молчишь?

— Виноват, — нехотя произнес экспат.

— Конечно виноват, — согласился майор. — И то, что сам не пойми на кого похож, и то, что подчиненные выглядят будто анархисты. Банда махновцев, а не эскадрилья! Вот, взять, хотя бы, Челидзе! — Взгляд Хромова переместился за спину стоявшего перед ним навытяжку комэска и приобрел стальную жесткость, не предвещавшую ничего хорошего. Багдасарян неодобрительно хмыкнул, явно соглашаясь с Батей. — Как говорится, яблочко от яблоньки недалеко падает. В вашем случае, Дивин, разгильдяйство командира накладывает чрезвычайно плохой отпечаток на окружающих!

Григорий покривился. Он и сам знал, что обмундирование Реваза оставляло желать лучшего. Но начальник из отделения снабжения БАО, когда сержант пришел к нему со своим вещевым аттестатом, категорично заявил, что нового летного обмундирования на складе в данный момент нет. А когда завезут — неизвестно.

— Какой пример подчиненным вы подаете, товарищ лейтенант? — продолжал тем временем гневную нотацию Хромов, грозно нахмурив брови. — Герой Советского Союза, краса и гордость полка. Да что полка — бери выше — дивизии, фронта!.. Немедленно исправить и доложить! Выполнять!

— Есть! — вытянулся в струнку Дивин. Если Батя заговорил официальным тоном, то лучше не перечить, а то враз на «губе» окажешься — примета верная.

— Чего это он? — с опаской спросил Челидзе, глядя вслед уходящему комполка.

— Кто ж его знает, — вздохнул экспат. — То ли просто вожжа под хвост попала, то ли завел какой-то размундяй. Вроде тебя!

— Так ведь я докладывал... — начал было оправдываться сержант, но Григорий резко оборвал его.

— Умолкни, не доводи до греха! Дуй лучше сейчас к начвещу, передай, что я его очень сильно просил подойти к нашей землянке. Причем немедленно! Понял?

— А если он откажется?

— Откажется? — на секунду задумался лейтенант. — Вот что, передай ему, что это приказ комполка. Есть у меня одна мыслишка, — хищно улыбнулся Григорий. — Ну, чего встал, бегом!

Начальник вещевой службы, дородный капитан, приехал на полуторке через полчаса — пешком он ходить не любил. Отдуваясь и вытирая бегущие по лицу струйки пота, вылез из кабины, громко хлопнул дверью и с недоумением уставился на замерших в строю по стойке смирно летчиков и стрелков второй эскадрильи.

— Смрна-а! Равнение на капитана! — проревел Дивин, беря под козырек.

— Что... что здесь происходит?! — ошалело спросил начвещ.

Было от чего придти в изумление. Стоящие перед ним солдаты и офицеры выглядели точно компания беспризорников, щеголяя живописными лохмотьями, в которых с большим трудом узнавались гимнастерки, брюки, комбинезоны и сапоги — настолько они были заношены, порваны и давно потеряли первоначальный цвет и форму.

Зато на груди у каждого сияли натертые до блеска зубным порошком многочисленные ордена и медали. А у экспата еще и звезда Героя.

— Товарищ капитан, личный состав второй эскадрильи приветствует вас перед докладом командиру полка о ликвидации проблем с внешним видом! — четко доложил Григорий.

— Ка-какой ликвидации?! — обалдел капитан. — Что за цирк вы тут устроили?!

— Самой что ни на есть оперативной, — любезно пояснил лейтенант, подходя к нему поближе и не давая опомниться. — Майор Хромов приказал немедленно исправить положение с летным обмундированием. Вы же не хотите, чтобы я пригласил его полюбоваться тем, как выполняются его приказы в таком ракурсе? — Дивин показал на своих товарищей.

Капитан насупился и угрюмо буркнул:

— Нет у меня новой формы.

— Серьезно? — усмехнулся экспат. — Скажите, а вот я гляжу, гимнастерочка у вас из сукна генеральского. И бриджи. А про сапоги вообще молчу — в Москве у главкома авиации таких не наблюдал! Но... поведайте-ка, а положена ли вам подобная роскошь?! Вот им, — яростно оскалился Дивин, тыча пальцем в строй, — им положена, потому что они воюют! Мне — положена, потому что есть приказ об улучшенном обмундировании для Героев Советского Союза! А вот вам, — он смерил хватающего ртом воздух начвеща злым взглядом, — вам трибунал положен! Потому что нам врага нужно бить, а не заплатки на распадающиеся брюки ставить. Вы срываете нам боевые вылеты. А это... это трибунал!

— Да что вы такое говорите, лейтенант! — растерялся начвещ. — Какой трибунал? Прошу, давайте не будем горячиться, — капитан жалко улыбнулся, умоляюще сложив на груди пухлые ручки. — Я немедленно распоряжусь, чтобы в течении часа вам доставили комплекты новой формы. На всю эскадрилью! Договорились?

Дивин пару секунд помолчал, а потом нехотя буркнул с таким видом, будто делает своему собеседнику неслыханное одолжение:

— Ладно, договорились.

— Вот и чудненько! — засуетился толстяк, облегченно выдохнув и ища глазами водителя своей полуторки. — Сейчас все будет, сейчас.

— Товарищ капитан, — окликнул его Григорий. — Скажите, вы давно не получали наград?

Начвещ густо покраснел. На его гимнастерке