Но тут нужно отметить и другое. Согласитесь, Гуревичу трудно было безоговорочно поверить — уж больно фантастической выглядела история о том, как он три года обманывал гестапо, находясь в застенках, да еще завербовал при этом несколько его сотрудников!.. Правда, он их все же доставил в Москву. К тому же против него давали показания, возможно, выгораживая себя, его бывшие коллеги (сейчас узнать это уже очень сложно). При желании до истины тогда, конечно, можно было докопаться, но вот желания, вероятно, не было — всесильного тогда Абакумова все устраивало.

Состояние Гуревича в то время было очень тяжелым. Ведь следователи НКВД к тому же сообщили ему, что жена Маргарет и сын Мишель погибли в немецком концлагере во время бомбежки…

Все годы пребывания в тюрьмах и лагерях, в особенности после того как умер Сталин, когда он был освобожден «по амнистии», Гуревич добивался только одного — справедливости. Сама мысль, что его считают предателем, «изменником родины», была непереносима. Ему хотелось не просто освобождения от ответственности. Он настаивал на прекращении уголовного производства в отношении него по реабилитирующим основаниям — за отсутствием состава преступления. Анатолий Маркович готов был в любой момент явиться в КГБ, в прокуратуру, в суд. Хотя его упорство и упрямство могли дорого обойтись ему и его семье. Но он всегда шел до победного конца.

Как-то, будучи в командировке в Санкт-Петербурге, я заглянул к Гуревичам. Всегда приветливая и гостеприимная Лидия Васильевна с горечью за чашкой чая сказала: «Вы знаете, Александр Григорьевич, а мы очень хотели ребенка. Но боялись, что он может остаться один, без родительской заботы, фактически стать сиротой. Ведь клеймо „изменника родины“ с Анатолия Марковича снято не было. И мы опасались, что и его и меня, как жену „изменника”, в любой момент могут арестовать. Наверное, зря…»

Думаю, что после того, что пережил Анатолий Маркович, он лично уже ничего не боялся. И об этом он мне тоже говорил. Однако порой накатывали такая усталость, такое отчаяние, что он, необыкновенно жизнелюбивый, энергичный и предприимчивый человек, как-то признался, что не раз думал о добровольном уходе из жизни… Особенно тяжело ему было, когда за границей и у нас появились книги о «Красной капелле», ставившие все с ног на голову. Но он выдержал и выстоял.

«Я хочу, чтобы даже уже тогда, когда меня не будет в живых, все мои друзья и близкие узнали, что всю свою жизнь, часто рискуя ею, я верно служил моей родине и вправе считать себя честным гражданином», — написал Гуревич, готовясь к тяжелой операции, которая могла закончиться печально. И было это за несколько лет до его полной реабилитации.

2011 г.

Пиво для вождя

Недавно я познакомился с очень интересным человеком — Чрезвычайным и Полномочным Послом Республики Южная Осетия в РФ Дмитрием Николаевичем Медоевым. И поведал он мне одну удивительную историю…

В семье Дмитрия Николаевича хранится уникальная фотография 1939 года. На ней его дед Николай Михайлович Медоев по заданию Юго-Осетинского обкома партии… варит пиво к 60-летию Иосифа Сталина.

Семейное предание, о котором в Осетии знают все, гласит, что весной 1939 года в Москве после очередного Пленума ВКП(б) И. Сталин, встречаясь с партийными работниками, спросил:

— Скажите, а осетины еще не разучились варить пиво?

— Никак нет, товарищ Сталин, не разучились! — ответил один из партийных руководителей на этот странный, как ему показалось, вопрос вождя.

А на самом деле ничего странного в этом вопросе не было. Ведь с незапамятных времен по всему Северному Кавказу кочевала красивая легенда, повествующая о создании осетинского пива. И ее наверняка слышал в юности и Сталин. Она дошла до наших дней благодаря «Нартским сказаниям» — героическому эпосу осетин. И вот о чем она повествует:

«Опустилась птичка на хмелевую лозу, выклевала из шишечки хмеля три зернышка, вспорхнула и полетела в селение доблестных нартов и опустилась там на солод, который сушился на солнце. Клюнула она одно зернышко солода, и свалилась пташка на землю. Хочет вспорхнуть, а не может, крылья словно подрезаны. Шатана (героиня эпоса) бережно взяла птичку и положила ее на кучу пшеничных зерен и — чудо! Сколько пшеницы сверху ни брали, меньше не становилось, а птичка скоро очнулась и улетела. И задумалась Шатана. Смолола она солод, сварила его, процедила варево и положила в него крепкую закваску из хмеля. Зашипело, заискрилось варево и покрылось белой пеной. Пили и дивились нарты такому напитку».

Эта легенда не просто трогательна и красива, в ней детально и подробно описывается весь процесс приготовления осетинского пива.

Ученые до сих пор не знают точную дату возникновения нартского эпоса, известно, что он прекратил развитие во время монгольских нашествий в конце XIV — начале XV века. Традиции же пивоварения передавались из поколения в поколение и дошли до наших дней.

Пиво у нартов издревле считалось напитком особым. Аланы верят, что произнесенные с чашей пива молитвы будут непременно услышаны на небесах. До сих пор пиво «алутон», приготовляемое по старинному аланскому рецепту, не утратило своего обрядового и религиозного значения. Лучшими же мастерами пивоваренного дела на Кавказе по праву считаются осетины.

Именно осетины стали изготовлять огромные медные клепаные котлы и множество другой утвари, специально предназначенной для варки пива. Благодаря им, как считается, и удавалось добиваться превосходного качества пенного напитка. Говорят, что осетинское пиво в свое время дали попробовать князю Потемкину-Таврическому, и напиток так понравился сиятельной особе, что он решил удивить Петербург и заняться производством пива по осетинскому рецепту. Для этого светлейший князь специально выписал осетинских пивоваров, назначил им щедрое жалование и создал все условия для работы. Пивовары прибыли и наладили производство. Однако князь остался недоволен изготовленным в Петербурге напитком. Рецептуру сверили с той, по которой готовили пиво в Осетии, но никакой разницы не обнаружили. Может быть, не хватило ему чистой родниковой воды и свежего горного воздуха родной Осетии?

Но вернемся к товарищу Сталину. Летом 1939 года, когда вся страна готовилась отметить его 60-летие, на заседании бюро обкома, посвященном в том числе и выбору подарка для вождя, кто-то вдруг вспомнил о вопросе Сталина и сказал: «Помните, Иосиф Виссарионович спрашивал в Москве про осетинское пиво… Надо бы товарищу Сталину вместе с подарком отправить еще и наше пиво. Кто у нас варит лучшее пиво?»

Все единодушно ответили, что лучшее пиво получается у старого большевика Николая Медоева.

«Вот ему и поручим партийное задание!» — заключил обсуждение секретарь. Так и сделали. Тем более что местные