возвышенных страстей.

Уста мои сомкни молчаньем,

Все чувства тайной осени;

Да взор холодный их не встретит,

И луч тщеславья не просветит

На незамеченные дни.

Но в душу влей покоя сладость,

Посей надежды семена

И отжени от сердца радость:

Она — неверная жена.

Между 22 ноября и 3 декабря 1826

Жертвоприношение

О жизнь, коварная сирена,

Как сильно ты к себе влечешь!

Ты из цветов блестящих вьешь

Оковы гибельного плена.

Ты кубок счастья подаешь,

Ты песни радости поешь;

Но в кубке счастья — лишь измена,

И в песнях радости — все ложь.

Не мучь напрасным искушеньем

Груди истерзанной моей

И не лови моих очей

Каким-то светлым привиденьем.

Тебе мои скупые длани

Не принесут покорной дани,

И не тебе я обречен.

Твоей пленительной изменой

Ты можешь в сердце поселить

Минутный огнь, раздор мгновенный,

Ланиты бледностью покрыть,

Отнять покой, беспечность, радость

И осенить печалью младость;

Но не отымешь ты, поверь,

Любви, надежды, вдохновений!

Нет! их спасет мой добрый гений,

И не мои они теперь.

Я посвящаю их отныне

Навек поэзии святой

И с страшной клятвой и мольбой

Кладу на жертвенник богине.

Между 22 ноября и 3 декабря 1826

Элегия

Волшебница! Как сладко пела ты

Про дивную страну очарованья,

Про жаркую отчизну красоты!

Как я любил твои воспоминанья,

Как жадно я внимал словам твоим

И как мечтал о крае неизвестном!

Ты упилась сим воздухом чудесным,

И речь твоя так страстно дышит им!

На цвет небес ты долго нагляделась

И цвет небес в очах нам принесла.

Душа твоя так ясно разгорелась

И новый огнь в груди моей зажгла.

Но этот огнь томительный, мятежной,

Он не горит любовью тихой, нежной, —

Нет! он и жжет, и мучит, и мертвит,

Волнуется изменчивым желаньем,

То стихнет вдруг, то бурно закипит,

И сердце вновь пробудится страданьем.

Зачем, зачем так сладко пела ты?

Зачем и я внимал тебе так жадно

И с уст твоих, певица красоты,

Пил яд мечты и страсти безотрадной?

Конец 1826 или начало 1827

«Я чувствую, во мне горит…»

Я чувствую, во мне горит

Святое пламя вдохновенья,

Но к темной цели дух парит…

Кто мне укажет путь спасенья?

Я вижу, жизнь передо мной

Кипит, как океан безбрежной…

Найду ли я утес надежной,

Где твердой обопрусь ногой?

Иль, вечного сомненья полный,

Я буду горестно глядеть

На переменчивые волны,

Не зная, что любить, что петь?

Открой глаза на всю природу, —

Мне тайный голос отвечал, —

Но дай им выбор и свободу.

Твой час еще не наступал:

Теперь гонись за жизнью дивной

И каждый миг в ней воскрешай,

На каждый звук ее призывной —

Отзывной песнью отвечай!

Когда ж минуты удивленья,

Как сон туманный, пролетят,

И тайны вечного творенья

Ясней прочтет спокойный взгляд,

Смирится гордое желанье

Обнять весь мир в единый миг,

И звуки тихих струн твоих

Сольются в стройные созданья.

Не лжив сей голос прорицанья,

И струны верные мои

С тех пор душе не изменяли.

Пою то радость, то печали,

То пыл страстей, то жар любви,

И беглым мыслям простодушно

Вверяюсь в пламени стихов.

Так соловей в тени дубров,

Восторгу краткому послушной,

Когда на долы ляжет тень,

Уныло вечер воспевает

И утром весело встречает

В румяном небе ясный день.

Начало 1827

«Люби питомца вдохновенья…»

Люби питомца вдохновенья

И гордый ум пред ним склоняй;

Но в чистой жажде наслажденья

Не каждой арфе слух вверяй.

Не много истинных пророков

С печатью тайны на челе,

С дарами выспренних уроков,

С глаголом неба на земле.

Конец февраля или начало марта 1827

Степан Петрович Шевырев (1806–1864)

Сон

Мне Бог послал чудесный сон:

Преобразилася природа,

Гляжу — с заката и с восхода

В единый миг на небосклон

Два солнца всходят лучезарных

В порфирах огненно-янтарных,

И над воскреснувшей землей

Чета светил по небокругу

Течет во сретенье друг другу.

Все дышит жизнию двойной:

Два солнца отражают воды,

Два сердца бьют в груди природы —

И кровь ключом двойным течет

По жилам Божия творенья,

И мир удвоенный живет —

В едином миге два мгновенья.

И с сердцем грудь полуразбитым

Дышала вдвое у меня,

И двум очам полузакрытым

Тяжел был свет двойного дня.

Мой дух предчувствие томило:

Ударит полдень роковой,

Найдет светило на светило,

И сокрушительной грозой

Небесны огласятся своды,

И море смерти и огня

Польется в жилы всей природы;

Не станет мира и меня…

И на последний мира стон

Последним вздохом я отвечу.

Вот вижу роковую встречу,

Полудня слышу вещий звон.

Как будто молний миллионы

Мне опаляют ясный взор,

Как будто рвутся цепи гор,

Как будто твари слышны стоны…

От треска рухнувших небес

Мой слух содрогся и исчез.

Я бездыханный пал на землю;

Прошла гроза — очнулся — внемлю:

Звучит гармония небес,

Как будто надо мной незримы

Егову славят серафимы.

Я пробуждался ото сна —

И тихо открывались очи,

Как звезды в мраке бурной ночи, —

Взглянул горе: прошла война,

В долинах неба осиянных

Не видел