Шрифт:
Закладка:
А между энтами летало что-то светящееся. Вначале казалось, что это обычные насекомые, но вряд ли четверо насекомых могут поднять человеческую голову на семь метров к кроне энта, а после — со всего размаха закинуть внутрь. Стоило напрячь зрение, как стали различимы маленькие ручки, ножки и две пары светящихся крыльев на крохотных человекоподобных телах.
Можно ли этих крылатых назвать феями? На этот риторический вопрос я так и не нашёл ответа, но вот откуда на той поляне столько трупов — узнал в ту же ночь. За полянами в чаще леса виделись сваленные в огромную кучу разбитые и изломанные телеги.
Второй раз я заметил одинокую телегу, за которой гналась стая волков. Охаживая лошадь поводьями, пара равнинных эльфов спасалась от неминуемой погибели. Но как бы сильно лошадь ни перебирала копытами; как бы часто её ни хлестали поводьями; как бы громко ни кричали мужик с женщиной — это никак не избавляло их от настигающей серой оравы.
Как назло, тогда подходил к концу очередной ночной перелёт, как и запасы маны. Я решил как можно быстрее спикировать, приблизиться к волкам и воспользоваться криком, но обезумевшая лошадь соскочила с тракта и помчалась к ближайшему лесу. От резкого заворота мужчину вытолкнуло из телеги, на него тут же набросился волк, а остальные погнались за телегой. Раздался оглушительный треск. Лошадь домчалась до леса и попыталась в нём скрыться, но телега столкнулась с деревьями. Женщину подбросило вверх, она ударилась головой об дерево. Раздался противный треск костей, её на мгновение сплющило.
Мне пришлось улететь под аккомпанемент жадного чавканья дорвавшихся до свежего мяса голодных волков, так и не успев ничего сделать. Но был и третий случай, когда я успел вовремя, вот только…
Палец на правой ноге опять заныл, отвлекая от размышлений. Каким надо быть идиотом, чтобы пытаться отрезать палец своему спасителю? Явно в этом мире высшие разумные называют себя этим словосочетанием лишь из-за раздутого эгоизма, а вот как таковой разум у них отсутствует напрочь.
Пять разумных живьём схватили гоблины. Я точно уверен, что это были гоблины: скрюченные зелёные омерзительные создания, в лохмотьях, со ржавым оружием в руках и выкрикивающих какое-то нечленораздельное покашливание.
Всех пятерых привели к гоблинской пещере. Четверым повезло, их посадили в деревянную клетку, стоявшую на улице и не привязанную к земле или деревьям. Благодаря этому те четверо уже строили планы побега. Под аккомпанемент душераздирающих криков компаньона.
Пятого притащили к площадке перед входом в пещеру. Там его, или её, гоблины раздели догола, обязательно надругались и, перерезав глотку, насадили на огромный вертел, повесили над костром и стали пировать, отрезая по кусочку от ещё недавно живого разумного. Четверо сидящих в клетке смотрели на это и готовились стать следующими, если не произойдёт чудо и они не сбегут, или их не спасут. И чудо произошло.
Прилетел я, шикарный чёрный дракон, немного погрызенный судьбой. Приземлившись спереди клетки, я закричал что было сил, и гоблины зелёными тараканами в страхе разбежались кто куда, а несколько так замертво и попадали с куском эльфятины во рту. Система тогда оповестила о повышении уровня, но было не то того, следовало торопиться: из пещеры выбежали гоблины, не задетые криком.
Я отошёл вплотную к клетке, взмахнул крыльями и постарался взлететь таким образом, чтобы меня отнесло немного назад и получилось зацепить клетку лапами. Уже через секунду я вместе с четырьмя разумными поспешил улететь прочь к безопасному месту. Просто сломать клетку и улететь я не мог, ведь разумные безоружны, и гоблины вновь бы их схватили. Но какой смысл втыкать мне в палец нож? Особенно когда мы поднялись на шестьдесят метров. Ведь когда мы взлетали, я специально связался с самым высоким и сказал, что прилетел их спасти. Но для того сверхразума этого оказалось мало.
Конечно, я разожму хватку от внезапной боли, и клетка закономерно полетит вниз к земле. А вот на что эти придурки ещё рассчитывали, что успеют мне все пальцы отрезать в виде сувенира? Зачем тогда кричать и тянуть ко мне руки, когда уже полетели вниз? Понятно дело, что я не успею среагировать и вскоре услышу звук удара… Идиоты, одним словом.
Да, эти недели оказались для меня не самыми приятным. Одно радовало: я сейчас рядом с берегом океана.Вот только пришлось отложить перелёт на один день: хотелось подлечить повреждённый палец. Ведь нет гарантий, что в открытом океане через каждые десять километров находятся острова, на которых можно отдохнуть. Такое встречается лишь в книгах. Остров в открытом океане — это огромная редкость и практически всегда жерло потухшего вулкана, а вулканы располагаются только в местах соединения тектонических плит или их разломов. Такие места встречаются нечасто.
Глупо рассчитывать на удачу и везенье, так что я поступил благоразумно. Мне ведь придётся барахтаться в солёной воде практически сутки, ожидания восполнения маны. Не хотелось вновь свалиться с заражением, так и не долетев до мамы с сестрой. Осталось совсем немного, и мы наконец встретимся! Только надо будет сразу накричать на сестру, чтобы не бросалась на меня в безумной попытке затискать до смерти. Не для того я прошёл через все эти ужасы, чтобы погибнуть столь нелепой смертью.
За хвост и передние лапы можно не боятся: культи покрылись толстой загрубевшей кожей. Пустая глазница и искалеченная пасть будут изнывать от солёных брызг, но этого сейчас не исправить.
Была ещё одна проблема: сильно истрепались узлы в накидке Кагаты. Хоть они отблескивали чем-то металлическим и выглядели прочными, но места в чёрном полотне, из которых выходили верёвочки — были в плачевном состоянии. Практически все успели изорваться и теперь накидка превратилась в плащ, держась на единственном уцелевшем узле. Не хотелось потерять её во время перелёта, но я утешал себя, что больше никаких деревьев и веток мне не встретиться: именно они царапали узлы, разрушая их. Подарок подруги останется со мной, и я смогу объяснить маме, что не все орки плохие.
За размышлениями и фантазиями о воссоединении с семьёй прошёл день. Когда уже солнце клонилось к закату — я выполз из леса, расправил крылья и направился навстречу океану. Вскоре полоска суши подо мной оборвалась, уступив место запаху соли и бледно-салатовому цвету воды.
Получилось поймать лёгкий ветерок, дувший ровно на северо-запад. Оставалось лишь одно — долететь. И я верил, что справлюсь с этой задачей, ведь у меня было ещё десять дней.
На четвёртый день перелёта уверенность иссякла — я не успевал. За эти жалкие четыре дня было преодолено лишь четверть пути! Зря я полетел к нашей пещере, надо было сразу лететь к острову, но вместо этого я потерял восемь дней. Именно этих дней мне и не хватит.
Я умру. Этот чёртов океан станет моей грёбаной могилой! После всего пережитого, после всех испытаний! И единственное, что не позволяло мне упасть в омут отчаянья — надежда. Мама кружит рядом с островом и обязательно, всенепременнейше увидит меня. Или мимо проплывёт корабль, я возьму его на абордаж, выкину команду за борт — и смогу переждать на палубе дни скверного забвения.
На шестой день на летательной перепонке проступил налёт из соли. Стоило сложить крылья, как перепонка тут же покрывалась мелкими кровоточащими трещинами — но я не мог потратить и толику маны на излечение, всё ещё надеясь заметить небольшой островок прежде, чем скверна придёт за мной.
На седьмой день я вообще не закрывал крылья, а так и болтался на воде, держа их раскрытыми. С каждым часом слой соли утолщался, разъедая кожу. Нещадно чесался живот, и задние лапы, и обрубок хвоста. Иногда зуд был настолько сильным, что я прикусывал язык. Несколько раз — до крови.
Ночью с седьмого на восьмой день ветер усилился, а облака закрыли небо, меняя цвет с белого на серый, потом на тёмно-серый, и в конце на чёрный. Я бы мог радоваться, ведь занимался спасительный шторм, и он добросит меня до острова. Но ветер дул строго на запад, где карта показывала пустоту и неизвестность.
Я всё равно активировал полёт, взмахнул крыльями и взлетел, цепляясь за надежду увидеть где-нибудь островок. Но сколько бы шквальный ветер ни нёс
