Шрифт:
Закладка:
Тем не менее сам факт встречи Сталина с митрополитами породил в народе множество слухов (которые, к слову, тщательно фиксировали в своих отчетах компетентные органы). Полагали, что власти пошли на уступки Церкви под давлением Америки, говорили о том, что в школах начнут преподавать Закон Божий[185].
Интересно, что обещаниям советского правительства не верили иностранные дипломаты, находящиеся в СССР. Такой, например, была реакция бельгийского посла: «Это все написано для нас, иностранцев, а не для русских. Это только пропаганда, которая ничего не стоит. Вот если бы Сталин дал сотни отремонтированных церквей, этим было бы сделано много»[186]. Да и сами советские граждане не были едины в своих мнениях. Многие люди были искренне благодарны Сталину за возможность открыто молиться за своих сыновей, ушедших на войну. Другие, напротив, считали, что советскому государству не стоит заниматься вопросами религии; патриотическую позицию Церкви такие люди называли не более чем приспособленчеством[187].
Между тем сам Сталин понимал важность контроля над Церковью в СССР, хотя бы для того, чтобы в будущем можно было ее быстро уничтожить. Свое отношение к религии он выразил в 1927 году в интервью американским рабочим. Делегаты из США спрашивали, может ли хороший коммунист быть верующим, не препятствует ли это уставу партии? Ответ советского руководителя был довольно противоречивым. С одной стороны, формально партия не заставляет коммунистов быть атеистами. С другой стороны, каждый коммунист должен бороться с религией, поскольку «реакционное духовенство» было и остается одним из врагов СССР[188].
В дальнейшем Сталин всеми своими действиями до 1941 года показывает, что его цель – уничтожение Церкви. В этой борьбе он не гнушается никакими методами.
14 февраля 1929 года выходит Циркуляр ЦК ВКП(б) «О мерах по усилению антирелигиозной работы», в котором религиозные организации прямо обвиняются в контрреволюции:
«Церковные и религиозные организации используют трудности социалистического строительства в целях мобилизации реакционных и малосознательных элементов страны и контрнаступления на мероприятия советской власти и компартии… Деятели религиозных организаций принимают активное участие в антисоветской работе кулачества…»[189]
На этом документе нет подписи Сталина, но, разумеется, подобный циркуляр нельзя было принять без одобрения вождя. В СССР готовилось раскулачивание крестьян, и Церковь страдала вместе с народом: храмы закрывались, запрещался колокольный звон, священники обкладывались высочайшими налогами и могли быть в любой момент лишены регистрации, что ставило их фактически вне закона.
При этом Сталин заставлял церковных иерархов, и прежде всего митрополита Сергия (Страгородского), заявлять о том, что в Советском Союзе нет гонений на верующих.
15 февраля 1930 года митрополит Сергий на пресс-конференции с представителями советской печати заявляет: «Репрессии, осуществляемые советским правительством в отношении верующих священнослужителей, применяются к ним отнюдь не за их религиозные убеждения, а в общем порядке, как к другим гражданам за различные антиправительственные деяния»[190].
Это заявление стало ответом советского правительства на начатую Римским Папой Пием XI большую международную кампанию, направленную на поддержку жестоко преследуемых христиан в СССР. Историк Игорь Курляндский считает, что сами ответы митрополита Сергия советским и иностранным журналистам (они распространялись в письменном виде за подписью заместителя Патриаршего Местоблюстителя) составлены Иосифом Сталиным, Емельяном Ярославским и Вячеславом Молотовым, а митрополит Сергий «авторизовал» этот текст, лишь уступая колоссальному давлению со стороны властей[191].
Изъятие и уничтожение церковных колоколов.
Фото 20-х годов XX в.
Впрочем, Сталин и в своих текстах иногда мог играть роль защитника справедливости в отношении верующих. 2 марта 1930 года в газете «Правда» выходит его статья «Головокружение от успехов», где советский руководитель осуждает некоторые «перегибы» в ходе коллективизации, и в том числе говорит о том, что организацию колхозов не стоит начинать с разрушения храмов и сброса колоколов[192].
Статья породила в народе множество слухов – об отмене колхозов, об открытии всех храмов. В некоторых деревнях рассказывали фантастические истории о том, как Сталин вместе с Крупской прилетел куда-то на аэроплане и раздавал крестьянам землю.
Бывший семинарист всегда понимал значение хорошего мифа для сохранения собственной власти… Разумеется, гонения на Церковь только усилились, но статья в «Правде» сыграла свою роль: часть верующих стала считать, что их преследования – не более чем результат самоуправства на местах, о котором не знает советский руководитель.
До 1939 года продолжалось очень агрессивное наступление на Церковь. Храмы закрывались тысячами. Лишь в 1939 году, когда на территории СССР, за исключением Западной Украины и Белоруссии, осталось 380 действующих храмов, темпы антирелигиозной кампании замедлились.
Причиной этого стал не поворот Сталина к религии, а малочисленность оставшегося на свободе епископата и духовенства. Вот как описывает результаты церковной политики Сталина к 1939 году историк М.В. Шкаровский:
«Епархий как административных единиц в 1939 году уже не существовало, и отдельные приходы поддерживали нерегулярную связь с Патриархией. Незапрещенная официальная Церковь по своему фактическому положению стала приближаться к нелегальной организации, так как общение с «церковниками» считалось признаком политической неблагонадежности со всеми вытекающими последствиями»[193].
Страна готовилась к войне, и ей было уже не до верующих.
Так почему же Церковь все-таки пережила кровавые гонения и страшную войну? Можно ли считать Иосифа Джугашвили тайным христианином, который скрывал свою веру?
Закрытие Симонова монастыря в Москве. Изъятие церковных ценностей красноармейцами.
Фото нач. XX в.
У этой точки зрения, как ни странно, есть свои сторонники. В первом издании жития блаженной Матроны рассказывается, как Сталин изменил свою позицию по отношению к Церкви после встречи со святой. На самом деле такой встречи не было, и в официальное жизнеописание подвижницы этот эпизод не вошел, но до сих пор можно встретить рассуждения о том, что «великий вождь» по совместительству оказался еще и «лучшим другом верующих». Самый распространенный миф о Сталине, попавший даже в его биографию в серии ЖЗЛ, написанную Святославом Рыбасом, – это представление о тайной религиозности советского правителя. Сторонников этой точки