Шрифт:
Закладка:
Моется она в комнате, из тазика, кое-как. А сушить волосы уже некогда, хорошо еще, нет нужды мучаться над прической, достаточно помыть с шампунем, об остальном позаботилась природа.
Торопилась, боялась опоздать – нервничала. Пришла на место за полчаса до встречи – опять неуютно. Будешь веселой от такой жизни, как же! Хорошо еще магазин рядом, есть где время убить. Вроде и не тряпичница, да пока одно посмотришь, пока другое. Вышла на улицу, а Саратонов мерит шагами площадь перед кинотеатром и уже на часы посматривает. Так-то оно лучше.
14
Настя не успевает донести руку до звонка, а дверь открывается сама. Взволнованная хозяйка заждалась, вместе с нею томятся в ожидании гостей и затемненная шторами уютная комната, и щедро накрытый стол, и красивые цветы в красивых вазах.
И еще один букет из портфеля Саратонова. За ним – духи. Успел раздобыть. А может, постоянно возит с собой для таких вот комсомолочек.
– Встречают, как французских дипломатов. Я же обещала прием на высшем уровне, – говорит Настя Саратонову.
Не без ехидства прозвучало, а надо бы добрее. У Светки действительно уютно. И сама она очень даже недурна. Саратонов и без Настиных шпилек поймет, для кого старалась хозяйка, поймет и оценит. Настя, конечно, не хуже. Разве можно в этом сомневаться? Она бы и гостей сумела достойно принять, приличных гостей, не каких-то официанток. Одна беда – принимать их негде. Нет у нее угла, где бы она чувствовала себя настоящей женщиной.
И начинается мелкая официантская месть: налей, пожалуйста, этого, подложи, пожалуйста, того… Капризы совсем необязательные, но удержаться трудно. Светка терпеливо сносит их, и временное превосходство вроде бы греет.
У Светки свои заботы. Ей надо понравиться, надо показать себя. Отвлекаться на капризы посредницы ей некогда.
Саратонову тоже непросто. Глаза разбегаются. Но себя не роняет – тертый калач. Язык без костей, мелет что попало. Однако выспросить успевает все и у Насти, и у Светки.
– А я смотрю, лицо вроде знакомое.
– Да встречались в общих коридорах.
– Тесен мир, девушки, тесен. И мне это нравится. Тихушников теснота пугает, а мне, наоборот, кровь горячит.
Для Светки, должно быть, говорит. Дает понять, что общие коридоры ему не помеха. На авансы не скупится. А когда Светка уходит варить кофе, подсаживается к Насте на диван, берет за плечи и спрашивает:
– Ну что, красавица, какие планы на будущее?
– На какое будущее?
– На ближайшее.
– Еще раз выйти замуж.
– Молодец.
Смеется. Не верит. Словом, его не обманешь, красотой не удивишь. Один такой в Москве говорил Насте, что любой красавице предпочтет горбунью. Сытые люди. Голодный на царевну зарится, а этим – лягушку подавай.
Светка приносит кофе, видит их рядышком, Саратонов не смущается, ему даже руку с плеча лень убрать. Может, надеется остаться с двумя? Видит, что Светка начинает нервничать, и ее рядом усаживает. Одна – по левую руку, другая – по правую. Кофе пьют. Ароматный кофе из китайских чашечек. Молодец, Светка, старается. Но в том-то и дело, что Светка старается, а Настя играет.
И доигрывается.
Светка выманивает ее на кухню, хватает за руки, задирает к потолку свою двустволку, чтобы в глаза не смотреть, и горячечным шепотом в лицо:
– Зачем он тебе, Надежда?
– Так просто.
– Вот видишь, а для меня это последний шанс отсюда выбраться. Последний шанс…
– Ты что – замуж за него собралась?
– Да тише ты, что я, дура? Мне бы только понравиться ему. А он человек слова, от обещаний не отказывается. Два года назад подругу мою в город перетащил, квартиру ей сделал. Он никаких сплетен не боится.
– А чем тебе здесь плохо?
– Возраст комсомольский кончается, через год-другой никому не нужна буду. А в городе я и работу приличную найду, и мужа.
– Да, замуж нам пора…
– Не трогай его, Надежда. Не для баловства прошу, для дела.
– Хорошенькое дельце.
Анатолий как-то говорил, что мужику проще вывернуть душу, чем выйти к друзьям без трусов. У женщин все наоборот. С одинаковым удовольствием она выставит перед подругой и красивую комбинацию, и красивое тело. Сбросив белье, она не испытывает неловкости – самое потаенное и самое постыдное упрятано гораздо глубже, замуровано так, чтобы оно и носа не показывало, особенно перед подругами. И если уж это самое оно выглянуло на свет – значит, женщина загнана в угол, значит, отчаялась и у нее нет сил следить за собой. Анатолий любил поболтать о женской душе.
Светкины пальцы впиваются в ее руку все сильнее и сильнее.
– Хорошо, я могу уйти, но вдруг он провожать увяжется?
– Помоги, век не забуду.
Разве откажешь, если так просят? Настя так просить не умеет, не научилась. Зато она может придумать как уйти. С такими задачками она хорошо знакома.
– Сейчас я с ним немного потанцую, потом пойдешь ты, и не отпускай его как можно дольше, а я в это время смоюсь. Пусть думает, что приревновала.
И не надо благодарных объятий, тем более – поцелуев. Чужого ей не жалко.
Когда Настя пригласила Саратонова танцевать, брови его удивленно дернулись вверх. Скорее всего, догадался, о чем девушки секретничали на кухне, кого делили, и даже вычислил кому достался. Удивился своей ошибке, но не расстроился. Насте казалось, что даже обрадовался. Но уж точно не разомлел от самомнения. Мужик, привыкший к вниманию, знающий себе цену. События не торопит, обходится легкими любезностями, посмеиваясь про себя над щекотливой ситуацией. И Настя посмеивается. Одна Светка напряжена, сидит возле проигрывателя и не замечает, что рука тянется укоротить танец. И все-таки дождалась паузы.
– Мне кажется, что именинница тоже имеет право.
– Несомненное! – смеется Саратонов.
Дверь открылась и закрылась бесшумно. Не заметила, как сбежала по лестнице. А на улице остановилась. Засомневалась – стоит ли одноклассница такого щедрого жеста. Кому из них нужнее этот покровитель? Захотелось вернуться. Увидела перед собой мальчишку лет двенадцати. Нагнулась к нему и спросила:
– Мальчик, как ты думаешь, я добрая или злая?
Мальчишка испуганно поднял глаза.
– Скажи, а я тебе мороженое куплю.
– Нету его в киоске и закрыто уже, – буркнул пацан и, нырнув мимо нее, отбежал в сторону, а увидев, что странная тетя оглядывается на него, покрутил пальцем у виска.
– Истина в устах младенца, – усмехнулась, вздохнула и пошла.
Сделала доброе дело, помогла подруге, а радости никакой. Тоска зеленая
