– Именно поэтому тебе надо снять уши. И вытереть этот чудовищный мейк. Зачем ходить так постоянно? Ладно, шалости время от времени, разные образы… Но сейчас тебе надо быть собой, быть Катей. Ты ведь клёвая. Без всяких причиндалов.

Кицунэ взглянула на него снизу-вверх. И неуверенно улыбнулась.

…Экран ноутбука мерцал. На нём застыл сайт: «Быт и культура России XIX века».

***

Красивая, печальная, тренькающая мелодия льётся вокруг. Разношёрстные прохожие тянутся на звуки музыки и мигом залипают на удивительную картину: тоненькая девушка крутится в медленном танце, напевает давно забытые слова:

– Не уходи, побудь со мною…

Лицо её белое и чистое, распущенными волосами играет ветерок. Никаких ушей, никаких хвостов… Даже разноцветных линз нет – всё натуральное… До чего же странно… До чего же интересно…

– Я так давно тебя люблю… Тебя я лаской огневою…

Из ворот студии звукозаписи выходят двое: зеленоволосый тип и кавайная дамочка, новая местная знаменитость. Но толпа, что собралась вокруг неизвестной певицы, вовсе их не замечает. Мелодия льётся. Мелодия зовёт.

– …И обожгу, и утомлю…

Зеленоволосый застывает. Потом – презрительно фыркает, крутит пальцем у виска. Его грудастая спутница брезгливо поджимает губки. Оба уходят.

Мелодия продолжает литься. Рыженькая певичка протягивает руку к парню из толпы. Он подаётся к ней – и вот уже оба крутятся в медленном вальсе, пока девушка сладко поёт. Человек, что сидит рядом с ноутбуком, довольно усмехается и делает музыку громче.

Толпа одобрительно кивает, хлопает. Внезапно аплодисменты доносятся и от ворот студии.

– Великолепно, – улыбается высокий человек с красными прядями на висках. В толпе начинают шушукаться: его узнали. – Кицунэ Петрова, экс-вокалистка «Kawaii-group», я полагаю?

Певица замирает. Затем улыбается, смело протягивает знаменитому продюсеру ладонь.

– Катерина Петрова, – поправляет она. – Рада знакомству.

Музыка незаметно сходит на нет. Человек с ноутбуком отступает в тень и смотрит, как девушка и продюсер, оживлённо беседуя, уходят за ворота студии.

На секунду Катя-Кицунэ оборачивается. Она успевает разглядеть, как застывший в тени Валя улыбается ей, победно вскидывая кулак. В уголках её глаз вспыхивает свет, губы шепчут беззвучное «спасибо»… А после – всё исчезает.

***

– Ай да Валя! Ай да сукин сын! Ох, прости, мамуля… Но я ведь красавчик, да? Кра-сав-чик! – хохотал Валя, перекатываясь на песке.

Насмеявшись вдоволь, он улёгся на спину и какое-то время лежал, безумно улыбаясь жёлтому горчичнику неба. Мост исчез, и от этого внутренние фанфары старались вовсю, заставляя его Петрушкой растягивать рот. Скоро, очень скоро звезда маркетинга снова взойдёт на российском небосклоне. И звать её будут – «Валентин Удаченков».

Самое время начать восхождение.

Валя встал, энергично отряхнулся, подобрал ноутбук…

А когда поднял голову – перед ним уже стояло Пустобыло.

«У меня же осталось ещё две попытки! Целых две!..» – несмотря на ужас, возмущённо пискнуло в мозгу.

– Ты посмел увести у меня три сердца! – обвиняющим тоном прогнусавило Пустобыло голосом Жорика.

– Э-э-э, в-виноват… – клацнув зубом, откликнулся Валя и завопил: – Чешири!!!

Грустная кошачья морда повисла между ним и Пустобыло. Почему-то на этот раз без монокля.

– Чешири, что за дела?! – негодующе воскликнул Валя, стараясь не слишком стучать зубами. – Пусть это… пусть оно… пусть оно исчезнет, так нечестно!

– Увы, это не в моей компетенции, – вздохнула Чешири. – Помощь троим созаключённым карается по закону мира Экс…

– Какой ещё закон Экс?! – разозлился Валя до такой степени, что почти перестал бояться. – Это что, условие мира мелким шрифтом, со звёздочкой?! Почему в ликбезе этого не было?!

Но тут Пустобыло ступил ближе, и Чешири исчезла. Монстр был огромным, безликим и несуразным – точь-в-точь бурлящая, чёрная клякса. Ноги-тумбы, кувалды-кулаки, казалось, увеличивались с каждой секундой. Миг – и из растрёпанной тьмы руки вылетела и застыла молния. Потом – ещё четыре. Потом – из другой руки… И Валя, который порадовался пустому кишечнику, понял, что это – когти.

«Сейчас будет шнэк. И ньям-ньм-ньям».

– НЯМ-НЯМ-НЯМ! – тут же завопил Пустобыло, распахнув пасть, полную акульих зубов.

И кинулся к нему.

«Ну уж нет. Дудки!»

Издав яростный клич, Валя бросился навстречу. Проскочил меж тумбообразных ног и прямо с ноутбуком, дельфинчиком, с разбегу вошёл в холодную воду.

***

Тупо раззявив рот, Жорик смотрит, как мимо него на пятой скорости летит Валя: галстук на боку, рожа бешеная, все брюки в каком-то песке. На бодигарда – ноль внимания, сумасшедшие глаза смотрят только вперёд.

Вот и знакомая дверь, этаж, кабинет…

Заплаканная Лерочка.

Подлететь, сграбастать, смачно, до хруста в скулах поцеловать в коралловые губки!..

– Заеду за тобой в семь. Жди! – обещает Валя – и получает несмелую улыбку в ответ.

Без всяких прелюдий, даже не постучав, врывается в переговорную. Гендир и учредитель дружно подпрыгивают.

– Что-о-о? – перезрелым томатом краснеет гендир – но затыкается, когда Валя кидает на стол ноутбук.

– У меня предложения. На миллион. Вот что нам надо сделать…

Учредитель морщится. Спустя минуту – неожиданно кивает. Придвигается ближе. Ближе. И ближе.

Реклама корма для животных – героическая овчарка спасет кота… Продвижение фотостудии – бесплатные коллажи с клиентом в виде персонажа… Концепт нового ресторанчика русской кухни – XIX век, исполнение романсов по субботам… А ещё!..

Томат-гендиректор начинает зеленеть.

***

Спустя пару недель

– Свободен!!!

Из кабинета учредителя вылетел человек: бешеные глаза, зверски перекошенная физиономия. Схватив коробку с вещами и фикус, он ракетой бросился вон.

В.И. Удаченков, новоиспечённый гендиректор маркетингового бюро, стоял у окна. Он проводил бывшего начальника взглядом. Отхлебнул любимого капучино с корицей. А после, немного подумав, достал телефон.

В кармане у экс-гендира пискнуло.

Он дёрнулся.

СМС. Валя.

«И помните: у вас только три попытки».

…Разумеется, он ничего не понял. Лишь нецензурно выругался, плюнул и, заворачивая за угол, яростно повернулся на каблуке.

Боже, хорони Королеву

Температура падала. Медленно, неотвратимо… Словно утопленник, что, пуская жемчуг пузырей, опускается на илистое дно чёрной, будто лакрица, Темзы. Пёс-туман лизал голые лодыжки, обматывал их тонким холодным языком. Ветер, как дотошный клиент, запускал прозрачные пальцы под юбку: проверял, кружевное ли надето бельё, и, удовлетворённый, трепал Вайолет по нарумяненной щеке так, что на шляпке колыхалась бумажная фиалка.

В желудке всё сильнее выл голод. Тело дрожало, тоскуя по тёплому исподнему и шерстяному платью, каждой порой проклинало яркую тряпку с декольте, что была немилосердно надета на него в этот холодный-прехолодный день. Вайолет стиснула алебастрово-белые кулаки, до крови закусила губу. Ей бы сидеть у камина, утопая в мягком плюше старого кресла, есть горячий пирог с кроликом и подливой, да