Чашка с моим чаем давно остыла, но и это не волновало меня ни в коей мере.

- Асьен, вам следует поесть, - напомнил кронпринц.

- Жизнь восхитительна! - не согласилась я.

- Облачное пирожное восхитительно так же, - мягко напомнил принц.

Я рассеянно посмотрела в свою тарелку. Да, Облачное пирожное было восхитительно - оно плыло по тарелке, белоснежным безейным облаком скользя по варенью из лепестков роз, под которым имелось медово-ореховое варенье, а нижним слоем было мятное желе. Облачное пирожное считалось любимым лакомством всех возвышенных леди Небесного города, изысканным, утонченным и достойным лишь лучших из лучших… Никогда его не любила!

- Ваше императорское высо…

- Асьен! -предостерегающее от кронпринца.

- Поняла, виновата. О, мой господин, - я подалась вперед, недопустимо облокотившись на стол, - а вы сами его пробовали?

- Нет, - невозмутимо ответил Каенар, превосходно осознающий, что вся моя неадекватность является следствием выпитого по его же приказу, - я не люблю сладкое.

И Надежда Империи продолжил намазывать идеально-аккуратный слой масла на ломтик черного армейского хлеба. Своим вкусам Ангел Смерти не изменял.

- А вы попробуйте, - провокационно предложила я.

Напряженный взгляд неестественно черных глаз, и внезапное:

- Если вы покормите.

Я хотела ответить что-либо в духе «Как прикажете, ваше императорское… и так далее», но действие Белладонны Белой оказалось на порядок хуже алкогольного опьянения, и я старалась выражаться максимально краткими фразами. И лишь сейчас вспомнила, что Каенар ведь тоже всегда старался говорить кратко, а фразы его порой были отрывистыми. Все больше склоняюсь к тому, что Эльтериан упорно его травил, создавая образ идеального генерала, место которому лишь на поле боя, но никак не в политике.

Размышляя об этом, я старательно отломила кусочек «облачка», постаралась захватить розовое варенье, и ореховое, и даже немного нижнего мятно-желейного слоя, а после все это на ложечке, протянула Каенару, даже не сразу осознав, что пытаюсь накормить его со СВОЕЙ ложки.

Осознав это, резко попыталась убрать руку, но мою ладонь перехватили почти стальные пальцы. А затем, пристально глядя мне в глаза, Каенар медленно наклонился, и губами забрал все содержимое с моей десертной ложечки, и сделал он это так, что у меня почему-то вдруг сердце забилось быстрее.

И в черных глазах появилось нечто странное, какое-то весьма довольное выражение, а я мгновенно поняла, что мое запястье Каенар перехватил так, чтобы его пальцы могли четко ощущать пульс…

Паника захлестнула мгновенно, но… я все еще была под действием Белладонны Белой, а кое-кто только что отведал весьма модной, переоцененной и крайне неприятной гадости. И отвлекшись на эксперименты со мной, он еще не успел все это проглотить, а значит, вкусовым рецепторам сейчас придется крайне непросто.

Сначала у Каенара слегка расширились глаза. После, он судорожно попытался все это сглотнуть, но секрет умения поедания Облачного пирожного заключается в том, что есть его следует послойно. Изначально его создавали для свиданий аристократов, устроенных родителями, то есть таких, где юноша и девушка встречаются впервые. Ни одна высокородная леди не станет много есть в присутствии мужчины, однако же и сидеть без еды несколько неловко, особенно на протяжении как минимум часа, а подобные свидания меньше не длились. Поэтому Облачное пирожное стало идеальным для подобных ситуаций. Легкое, но приторное. Многослойное, и каждый слой можно было есть лишь крайне крохотными порциями, практически на кончике десертной ложечки. Мятное желе в конце лишало приторности и обеспечивало свежее дыхание, а потому мяты в нем было излишне много, но девушки терпели, а вот мужчины…

Первая попытка сглотнуть Каенару не удалась. Как и вторая. Разъяренный кронпринц, взял салфетку и деликатно избавился от «великолепного пирожного», а после убийственно ледяным голосом потребовал:

- Главного повара ко мне!

Разбор полетов я пропустила, откровенно любуясь Садом Гортензий.

А после мне подали яичницу, сырную нарезку, тосты с вареньем и целое блюдо маленьких кусочков различных пирогов, на пробу, «чтобы прекрасная леди могла выбрать то, что ей по вкусу».

Вежливо поблагодарив повара, я принялась за завтрак, и совершенно не ожидала, что мне молча протянут бутерброд из армейского черного хлеба, с безупречно намазанным слоем масла и кусочком красной рыбы сверху.

- В качестве моих извинений, - тихо произнес принц.

Ааа, то есть это месть такая.

Выдавив улыбку, я приняла «извинения», критически осмотрела бутерброд со всех сторон, искренне надеясь обнаружить в нем изъян, который позволил бы отказаться от столь великой «чести», но старания оказались тщетны – кусок черного хлеба был идеален, масло было идеально, красная рыба пахла как и полагается… в общем…

- Белладонны в нем нет, - сдерживая насмешку, уверил Каенар.

То есть мне придется это попробовать. Потрясающе!

- Вы так любезны, - мило заметила я.

- Стараюсь, -любезно ответил он.

И выразительно посмотрел на бутерброд. Да, тут не отвертишься. Кажется, я уже согласна на второй глоток Белладонны Белой.

Взяв чашечку с чаем, я для начала сделала глоток, и все так же держа питье наготове, осторожно откусила махонький кусочек от предложенного кронпринцем. Вкус оказался… необычным. Кисловатый хлеб, совершенно отличающийся от привычного, свежайшее сливочное масло с привкусом почему-то сыра, и в довершении подкопченная красная рыба - все вместе словно подчеркивало вкус.

- А вы знаете, должна признать - весьма неплохо, - вынуждена была признать я, и доела бутерброд с огромным удовольствием.

- Да, это определенно лучше Облачного пирожного, - усмехнулся кронпринц. - Впрочем, будем откровенны - абсолютно все гораздо лучше этого садистского изыска кулинарии. Полагаю, его можно было бы использовать для пыток заключенных. Что скажете?

- Это слишком жестоко, - не согласилась с ним. - Лучше вернитесь к старым добрым пыткам.

И Каенар улыбнулся.

Странное дело, я впервые видела улыбку на этом суровом лице. Совершенно впервые. И то, как смягчились резкие черты, а в неимоверно черных глазах словно заплясало теплое пламя, как в уютном домашнем камине… это было так непривычно, невероятно, неожиданно. Словно рядом со мной был совершенно другой человек. Абсолютно другой. И эти глаза… сейчас их взгляд казался теплым, но мне не забыть тот, другой взгляд, когда его черные глаза были холодны, злы и черны, как самая беспросветная ночь. Ночь, в которой нет места надежде на спасение.

«Усмешка на жестоких губах, и Ангел Смерти, продолжая удерживать мой подбородок, кратко приказал:

-Убить. Всех!»

-