Шрифт:
Закладка:
– Я всегда говорила ему, что нам надо остановиться. Что это неправильно. Что бог все видит и это неправильно. Но он настаивал, – наконец сказала Маргарет.
Мы молчали, побуждая ее продолжать. В пелене слез, застилающей ее глаза, отражалась многолетняя печаль.
– Все началось… так. Мы начали встречаться еще детьми, нам было тринадцать и четырнадцать, хотя он всегда был не по годам развит. Он делал взрослые вещи, назовем это так. Курил, пил. Мне это нравилось. Я хвасталась им перед друзьями, понимаете? – Женщина посмотрела на нас, но потом вернулась к своим воспоминаниям. – Мы очень рано начали заниматься сексом, и мои родители застали нас в первый же раз и накинулись с криками и кулаками. Они выгнали его из дома, и какое-то время нам было запрещено видеться. Но это не могло остановить двух подростков с бушующими гормонами, и мы начали заниматься этим тайком. Моим родителям Джеймс никогда не нравился. Они говорили, он ведет себя странно и похож на бабника. Но мне это нравилось. Он смотрел на меня с таким желанием, что я чувствовала себя по-настоящему живой.
Я кивнула в знак поддержки, и она продолжила:
– Однажды, когда мне было шестнадцать, он попросил меня побрить лобок. Я думала, это дерзко и это пустяк по сравнению с тем, что мы уже делали, но в конце концов эта идея превратилась в требование, дошло до того, что он отказался спать со мной, если я этого не сделаю. Он считал грубым и оскорбительным, что я не хочу брить свои интимные места. Я согласилась. Я была влюблена. Подумаешь, какая-то блажь. Когда ему исполнилось восемнадцать, мы продолжали тайком видеться, и в один из таких дней родители застукали нас, а мне все еще было семнадцать. Отец подал жалобу, получил запретительный судебный приказ на несколько месяцев, и его заставили посещать лекции, где рассказывалось, почему поступать так плохо.
– То есть его преступление действительно заключалось в отношениях с вами по обоюдному согласию.
– Да, все так.
– Уверена, в этом случае вашего мужа освободят. Не беспокойтесь. Наверняка никакого похищения не было и он просто хотел помочь потерявшемуся ребенку и отвести его в полицейский участок.
– Где работает ваш муж? – спросил профессор.
– В «Блокбастере». Это сеть видеомагазинов. Он работает в двух минутах отсюда.
– И вас не обеспокоило его отсутствие? Он ведь со вчерашнего вечера под арестом, – опередил мой вопрос профессор.
– Вот почему я вам это рассказываю. Чтобы вы знали это и включили в заявление. – Она поднесла руки к лицу, а затем перевела взгляд на потолок, будто могла видеть, что происходит в комнате наверху. – Не знаю, как я объясню это детям.
Маргарет, очевидно, подумала, что мы полицейские. Никто из нас не сказал ни слова. Профессор достал из пиджака магнитофон, включил его и оставил на столе. Маленькая шестидесятиминутная кассета начала крутиться, записывая все более интенсивные всхлипы женщины и громкое биение моего сердца.
– Прошу вас, продолжайте, – сказал Шмоер серьезным тоном. Я только нервно сглотнула, мгновенно усвоив, что истории нужно слушать до конца.
– На этих лекциях… он встретил других людей. Это было что-то вроде групповой терапии для тех, кто совершил один и тот же вид преступлений – на сексуальной почве. Большинство из них были старше Джеймса, которому тогда было восемнадцать: по сути, он все еще был ребенком. Когда мне исполнилось восемнадцать и мы снова начали встречаться, он рассказал, что они отбывали срок за более серьезные преступления и находились на условно-досрочном освобождении. Эта программа должна была… помочь им вернуться в общество. – Женщина помедлила, собираясь с мыслями, и продолжила: – И вот тогда он начал меняться. Он начал встречаться с этими типами. Он проводил с ними все больше и больше времени. Иногда я злилась, потому что он не хотел меня видеть, а если и хотел, то только ради секса. Мои родители, очень консервативные, не одобряли наши отношения, но я уже была совершеннолетней, и они не могли мне указывать, что делать. Вскоре после этого я забеременела, и родители заставили нас пожениться. Он не хотел, говорил, что ненавидит священников, что встречал нескольких и им нельзя доверять, но в конце концов согласился. Потом он устроился на работу в «Блокбастер», и некоторое время все шло гладко. Его несколько раз повышали, и он всегда возвращался домой с улыбкой. У нас родилась дочь, Мэнди, и мы стали прекрасной семьей из четырех человек.
Я вздохнула. Это ничем не могло мне помочь.
– Вы можете перейти к сути дела? – попросил профессор.
– Но потом я обнаружила кассеты в его кабинете, – внезапно сказала Маргарет.
– Кассеты?
– Видео. Десятки видео с девочками у школы. Группы подружек, идущих по улице. Ничего сексуального, такого бы я не потерпела, но когда увидела их, то потребовала объяснений. Знаете, что он ответил?
– Что?
– Что это для его друзей с тех лекций, что он снял все это, потому что они заплатили ему много денег за видео девочек-подростков в коротких юбках. Он сказал, он единственный среди них, кто умеет обращаться с видеокамерой, а оборудование в магазине позволяет сделать сколько угодно копий. Он создал подпольный бизнес по продаже видеозаписей девушек, сделанных без их согласия.
– Это отвратительно, – вскипела я.
– Ваш муж снимал на видео незнакомых девушек в мини-юбках на улице и продавал кассеты с этим, – подвел итог профессор.
Маргарет потерянно поднесла руки к лицу, не в силах ничего добавить. Несколько раз она порывалась что-то произнести, а затем, рыдая, сказала:
– Джеймс обещал мне, что на этом все закончится. Что это не преступление, потому что в этом нет ничего сексуального. И он просто обогащается за счет фетишей и больных фантазий этого сборища дегенератов.
– Но это преступление, – сказала я сердито.
– Поймите, я не юрист. Я…. я просто заботилась о своих детях и следила, чтобы они ни в чем не нуждались. Эти видео принесли столько денег, что их хватило на покупку этого дома. Как иначе управляющий «Блокбастера» смог бы позволить себе жить в таком районе? В конце концов я свыклась с этой мыслью, и тогда Джеймс начал проводить по нескольку дней вне дома, уезжая в другие штаты, часто в «Диснейленд», – так проще, говорил он, – а потом возвращался с новыми кассетами, которые хранятся в подвале. Вот почему я не знала, что его арестовали. Я думала, он был в одной из этих…
