весь клубок распутать не успели. Убийцы нанесли первый удар. На меня напали, когда я выходил из церкви, где проходило отпевание покойной Натальи Кирилловны. Моя охрана среагировала с запозданием, но мне повезло. Пуля из пистолета попала в мой пуленепробиваемый камзол кавалериста, который я надел сейчас. Мне эта одежда нравилась. Удобная, стильная и практичная. Я часто так ходил в этом камзоле, черных штанах и длинных кожаных ботфортах. И на голове неизменная черная широкополая шляпа. И в тот раз камзол из шелка и войлока спас мне жизнь. Пуля попала мне в грудь, отбросив меня на моих телохранителей. Которые сразу же среагировали и закрыли меня своими телами, открыв ответный огонь по нападавшим. Убийцы тоже стреляли, но в меня не попали больше. Ранили только телохранителя, который меня своим телом и прикрыл от обстрела.

Нападавших на меня было шестеро. Живыми смогли захватить только двоих из них. Это я отдал такой приказ. Мне надо было знать, кто их послал по мою душу. Когда все закончилось, а моя охрана перебила убийц и смогла скрутить двоих из нападавших. То выяснилось, что другие пули, предназначавшиеся мне, попали не только в телохранителя, но и в еще одного близкого мне человека. В мою супругу Евдокию Федоровну Лопухину. Которая в тот момент шла позади меня. Точнее говоря, эта женщина была женой Петруши. Которого маманя скоропалительно оженила в возрасте шестнадцати лет. Это когда юный царь по бабам пошел и ринулся во все тяжкие как и любой подросток в его годы, дорвавшийся до секса.

Тогда маменька рассудила, что женитьба позволит Петруше остепениться. Тем более, что Евдокия Лопухина в тот момент ждала ребенка от Петруши. Этот орел комнатный уже успел эту молоденькую и довольно красивую девку обрюхатить. Та пожаловалась царице Наталье. И маманя решила женить бунтующего сыночка, который пошел в загул и пьянку. Я когда-то давно читал, что Евдокия Лопухина была первой супругой Петра Первого. Правда, их брак был не счастливым. Петруша оказался очень развратным чуваком, который бухал и в открытую изменял жене с разными шлюхами из Немецкой слободы. Вот какой нормальной бабе такое понравится? К тому же царевна Евдокия обладала красотой и стервозным характером. Впрочем, все красотки являются стервами, привыкшими к мужскому вниманию. Таков уж непреложный закон природы.

В итоге, у них с Петрушей случались грандиозные ссоры с битьем посуды. Евдокия ревновала царя. И в принципе, вполне обосновано это делала. Ведь Петруша от нее даже и не скрывал свои любовные похождения. Настоящим кобелем был этот прорубатель окон в Европу. И при этом он чувствовал свою безнаказанность. Ведь он же царь. И ему все позволено. А она всего лишь глупая баба, которая должна знать свое место. И это не мои мысли. Это я откопал в воспоминаниях Петруши. Вот так этот человек реально относился к своей законной супруге. Которая, между прочим, была довольно красивой особой. И я перед ее обаянием не смог устоять. Любил ли я Евдокию? Не знаю, не уверен. Но симпатия у меня к ней определенно имелась. Увидев ее в первый раз, я про себя обозвал Петрушу алкашом и идиотом, который вздумал изменять такой шикарной красотке.

Признаюсь честно, положа руку на сердце, у меня в прошлой жизни таких красивых женщин не было. Я ведь там не красавчиком уродился. Поэтому я сразу же на Евдокию запал. Тем более, что формально она являлась моей законной супругой. Поэтому первый секс у нас с Лопухиной случился как-то очень быстро. В результате я попросил у этой чудесной девушки прощение за все, что здесь уже успел натворить ее непутевый Петруша. Конечно, я ей не признался, кто я есть на самом деле. Она бы меня просто не поняла. Тут же во всем странном видят козни дьявола. И люди в конце семнадцатого века отличаются особой религиозностью. Поэтому, нет. Я выдумал душещипательную историю про то, как очнулся после приступа падучей болезни парализованный. И понял, что это мне Бог послал наказание за грехи. И пока я там лежал бревном, то о многом подумал и переосмыслил свою прежнюю жизнь. В результате решил исправиться и стать другим человеком. Более умным, спокойным, рассудительным и порядочным. И с этого момента никаких пьяных оргий и курения дьявольского зелья под названием табак в моей жизни больше не будет.

В общем, мы с теперь уже моей супругой после этого очень как-то быстро поладили. Оба были молоды и темпераментны. И нам обоим нравился секс. Тем более, что я обучил Евдокию некоторым новым позам и способам получения удовольствия. А то в семнадцатом веке с этим делом все было тухло. Не было тут еще нормальной и изысканной культуры секса, которую знают люди будущего. А я кое-какие горизонты моей молодой супруге показал. И она эти знания восприняла с энтузиазмом. В итоге, у нас с Евдокией через год после моего попадания в эту реальность родился сын, которого нарекли Алексей. В честь царя Алексея, отца Петруши. А потом в течении двух лет Евдокия родила еще двоих мальчиков Александра и Кирилла. После этого мы решили остановиться и немного передохнуть. Нет, сексом то мы и дальше продолжали с моей женой заниматься.

Но только теперь она предохранялась от беременности. Вот не хотел я Евдокию потерять во время очередных родов. А то она нашего младшенького Кирилла с большим трудом смогла выродить. Роды те были очень трудными для моей молодой жены. И я всерьез тогда испугался за ее здоровье и жизнь. Если уж в двадцать первом веке женщины могли умереть во время родов. То уж здесь то в дремучем семнадцатом веке это случалось очень часто. Кстати, помните, того ребенка от Петруши? Это когда его заставили жениться на Евдокии Лопухиной, уже залетевшей от него вне брака. Так вот! Тот ребенок не выжил. Помер в младенчестве. Тут такое тоже часто встречается. К счастью, все мои трое сыновей благополучно дожили до 1697 года. Правда, младший из них Кирилл все же долго болел потом после родов. Мы думали, что он помрет. Но младенец все же выжил. Что было удивительно с таким то примитивным уровнем медицины. Если уж царские дети сейчас часто умирали. То представьте, что тут творится у простых людей. И какая здесь жуткая детская смертность. И вот теперь я ее не уберег.

Пуля попала моей жене прямо в сердце, и она умерла мгновенно. Только