— Ну? — сварливо сказал Змейка. — Открывайте. Или ещё отдохнуть хотите?

Не слишком большой прямоугольный зал был неожиданно ярко освещён. Свет лился со всех сторон, он исходил от массивных каменных колонн покрытых рельефной резьбой, напомнившей Брайду резьбу знака призыва в пещерах. Именно от колонн и исходил свет. Холодный, с синеватым оттенком, явно магический. Но разве возможно вот так впустую расходовать Силу? Или тут что-то иное — артефакт, источник?

— Тайлисс, — сказал он. — Это храм?

Стрега стояла рядом, и Брайд заметил, что она будто бы слегка дрожит.

— Нет, — хрипло ответила она. — Это лаборатория. Но я не вижу тут… инструментов. Возможно, дальше есть ещё помещения.

Зал выглядел почти пустым. Почти, если не считать ряда высоких, в рост человека сосудов из мутного стекла, наполненных тёмной жидкостью. Разглядывать их содержимое детально Брайду отчего-то не хотелось. А в центре зала располагался постамент, похожий на алтарный камень, также украшенный резьбой, повторяющей орнамент на колоннах. И перед ним было нечто напоминающее огромную ванную или чашу, утопленную в пол. Чаша эта тоже полнилась тёмной, зеленоватой жидкостью, по виду очень густой.

— Видела такое раньше? — спросил Брайд, коротко взглянув на стрегу, которая уже даже не пыталась скрыть своего страха.

— Один раз, — процедила она сквозь зубы. — Это похоже на лабораторию тинктаров в Тангате. Там, где делают некродов. Но капсулы для некродов намного больше. Здесь они…

— Для кого-то размером с человека, да? — резко перебил её Брайд. — А эта жидкость — она для чего?

— Это Эссенция, — выдохнула стрега. — Ну или что-то похожее.

И по интонации, с которой она произнесла это, было понятно — не только видела Тайлисс эту самую «Эссенцию», но и похоже, имела с ней дело довольно близко.

Брайд наклонился к уху стреги и зашептал, вкладывая в этот шёпот всю злость, которую ощущал сейчас. Мог бы — не шептал, а орал.

— Надеюсь, твой страх сейчас не связан с тем, что из тебя пытались сделать некрода? Слыхал я, что для этого только трупы годятся.

Тайлисс дёрнулась в сторону.

— Говори, — велел Брайд уже в полный голос. — Это приказ, эвокат. Говори как есть, или я утоплю тебя в этом корыте.

Гнев, подавляемый так долго, не мог не выплеснуться. Тайны, недоговорённости, чувство, что его искусно водят за нос, не могли не вызвать этот процесс именно сейчас, когда они стояли в какой-то там лаборатории, назначение которой было прекрасно известно стреге. Сколько же всего ей ещё известно? И как долго она будет продолжать всё это скрывать от него, своего проводника, с которым связана накрепко? Ощущение такое, что стрега — не его оружие, не напарник, в конце концов, а его проклятие. Что-то вроде опухоли, истекающей гноем и грозящей отравить весь организм.

Тайлисс глубоко вздохнула, стиснула кулаки, глядя на Брайда с отчаянной решимостью.

— Тинктары не только некродов лепят, Брайд, но также занимаются модификациями. Когда я была в Тангате, Винай Шивар привёл меня в такую лабораторию. Ну или почти такую.

— Зачем? — Брайд старался держать тон ровным.

— Ну я же тоже модификант, в некотором роде, — поморщилась стрега. — Шеер вживлён в моё тело примерно тем же способом, что применяют в своей работе тинктары.

— Допустим. Но отчего ты так испугалась, увидев всё это?

— Меня держали в такой капсуле несколько дней, — выдавила Тайлисс и опустила голову. — Есть такой тинктар — Мастер Умар, он проводит эксперименты именно с магами. Насколько я поняла, он пытается соединить магию тинкта и Запретную магию, чтобы делать из умерших магов что-то вроде разумных некродов. На мне он хотел проверить теорию воздействия особенных заклинаний с помощью уже давно вживлённого паразита. Ведь применять Запретную магию напрямую через разум человека он не способен, поскольку не служит ни Итхелу, ни Мого. А модификации, они же имеют что-то вроде разума, который при желании подчинить может любой, кто владеет ментальным влиянием.

— Паразита? — переспросил Брайд.

— Шеер — это, в общем-то, и есть паразит. Магический. Он питается Силой мага. Умар считал, что меня можно пока и не убивать. Шутил, что это успеется. Меня поместили в сосуд с Эссенцией и подвергали различным воздействиям. Я просто вспомнила… Брайд! Я просто вспомнила то, чего желала бы вырвать из памяти! Поэтому и вела себя так. Это память и страх, понимаешь?

Брайд отвернулся и приблизился к одной из капсул, как назвала этот сосуд стрега. Протянул руку к стеклу, ощущая идущую от него ледяную энергию. Чем бы не являлась эта Эссенция, она была полна Силы. Он мало чего понял из рассказа Тайлисс, но расспрашивать сейчас не хотел. Не время. Вон как насторожились почти одинаково господин дознаватель и Риган Рош. У каждого свои интересы и мотивы. А с Тайлисс он разберётся позже. Знал ли Энфис, усиливая связку, что усилил и подчинение эвоката приказам проводника? И как далеко можно зайти, если задаться целью выпытать необходимую информацию?

— Как ты спаслась?

— Люди Энфиса помогли, — стрега нервно облизнула губы.

— В Тангате, — кивнул Брайд. — Весьма полезные люди Энфиса в Тангате…

— В Тангате, — Тайлисс бледнела и отводила взгляд.

Опасно близко подобрался Брайд к её истинной истории. Он ощущал это даже физически — лёгкое покалывание в кончиках пальцев и жар, хлынувший к лицу. Связка работала безупречно, спасибо Энфису за то, что он открыл и такие возможности — чуять правду. Вот дознавателям бы пригодилось… Или они и так умеют? Например, Мастер Ллир, который отчего-то оправдал преступление Брайда, и отчего-то его отчёт был безоговорочно принят на веру командованием.

— Там дальше дверь, — деланно-безразличным тоном сказал Кэддок. — Может и туда заглянем? Кстати, Брайд, тебя не смущает, что эта лаборатория совсем не охраняется и вообще тут никого нет? Я, конечно, не маг, но думаю, что кто-то должен эту вот жижу заливать, всякую мерзость на алтаре творить. Нет?

Брайд резко развернулся, оставив Тайлисс в покое и в крайне блёклом состоянии духа, и направился к найденной оптиматом двери. Она была не заперта и легко распахнулась под раздражённым, а оттого избыточным пинком Брайда.

В голове гудело, будто колокола били, гнев по-прежнему поднимался изнутри и вставал поперёк горла,