На этот раз лекции прошли спокойно. В первую очередь потому, что ни ректора Теоса, ни магистра Хродгара сегодня я не видела. Практические занятия вели аспиранты. Кого-то из них я помнила, кого-то видела впервые. Но, главное, никто не помнил меня. Это одновременно и радовало, и удручало, все-таки я была одной из лучших учениц.

В лаборатории тоже все наладилось, по крайней мере, Дорг, памятуя вчерашнее, был вежлив и предупредителен, так что ушла я вовремя и провела прекрасный вечер с лисом, жалея только о том, что не могу разгадать состав синего зелья, пузырек которого лежал у меня в сумочке.

А на следующее утро меня вызвали к ректору. Академическая ведьма заглянула в аудиторию посередине лекции, бросила наугад пару проклятий, одно из которых попало в Джека, и торжественно провозгласила:

– Мисс Фейт Чаррингтон! В кабинет ректора Теоса! Немедленно!

Понимая, что возражения бессмысленны, я нехотя встала. Взгляды адептов устремились на меня. Заинтересованные, сочувствующие – они заставляли держать голову высоко, хотя внутри меня все скручивалось от животного ужаса. Словно во сне я медленно побрела за ведьмой. Гулкое эхо каблуков отдавалось в голове барабанной дробью, которой приговоренного провожают на эшафот.

– Мисс Чаррингтон! Вы не могли бы идти быстрее! Не знаю, как у вас, а у меня много дел! – не выдержав, ведьма обернулась. Странно, но от нее не прилетело ни одного проклятия. Интересно, она знала, зачем ректор вызывает к себе адепток?

Холодный брезгливый взгляд смерил меня с ног до головы, и я поняла: она знает. Конечно, знает и, более того, всегда готова свидетельствовать в пользу начальника. Круговая порука, как это всегда принято в учебных заведениях. Страх сменился злостью.

Я вскинула голову и обнаружила, что мы находимся у витража. Фьор смотрел на меня с явным одобрением. Это придало сил.

– Я всего лишь следую за вами! – ответила я достаточно громко. – И что могу сделать, если вы не желаете торопиться?

Ведьма вспыхнула, но промолчала. Развернулась и застучала каблуками еще громче. Я проследовала за ней. Поворот, еще один, и мы подошли к до боли знакомым дверям.

– Заходите! – От пронзительного голоса ведьмы створка распахнулась. Я переступила порог.

Все та же приемная: высокие шкафы, заполненные папками, до блеска полированный стол, горшки с цветами на окнах. Ненавистный запах герани ударил в нос. Голова опять закружилась.

«Ну же, девочка… не будь такой недотрогой…»

– Ректор ждет! – резкий окрик выдернул из воспоминаний.

Я резко выдохнула, успокаиваясь. В конце концов, я не юная адептка, из академии меня уже отчислили, и у Теоса не осталось рычагов влияния. О лорде О’Шейли я предпочла не думать. Вряд ли начальник департамента будет рад срыву операции.

Я расправила плечи и направилась в кабинет. Там все изменилось. Дубовые панели исчезли, и теперь светло-серые с серебристыми искрами стены украшала белоснежная лепнина. Барельефы рассказывали о подвигах первых магов империи: победа над великанами, обезглавливание врагов, погруженных в глубокий сон при помощи заклинаний, и прочие подлости.

– Мисс Чаррингтон, присаживайтесь! – Ректор Теос кивнул на стул для посетителей. Сам он расположился в кожаном кресле, единственном, что осталось от прежней обстановки. Темное дерево никак не вписывалось в ставший очень светлым кабинет, диссонировало с белоснежной мебелью и столом, ножки которого представляли собой бронзовые лапы горгулий.

Я послушно села на самый край стула. Как и положено благовоспитанной девице, сложила руки на коленях.

– Ректор? – Голос был хриплым. Теос усмехнулся, списывая все на смущение юной адептки.

– Мисс Чаррингтон, как вы думаете, зачем я вас вызвал? – ласково поинтересовался он.

– Н-не знаю. – Я прикусила губу. Ожидание губительно сказывалось, нервы были напряжены до предела, по телу то и дело пробегали огненные искры. Я с трудом распрямила пальцы, сжатые для заклинания. Онантарио не лучшее, что можно использовать в академии. Теос ничего не заметил, слишком уверенный в своем могуществе.

– Дело в том, что я изучил результаты вашей учебы… – Он посмотрел на меня поверх очков. Я старательно заморгала, делая вид, что не понимаю, к чему он ведет.

– Они, как бы это помягче выразиться… Вы не блещете успехами в учебе, мисс Чаррингтон!

– Да, я… – Я облизнула губы и поправила очки, внезапно сдавившие виски. – Моя тетя болела, и я много пропускала…

– Заметьте, я не спрашиваю, как вам удалось перевестись с такими баллами. – Ректор снисходительно улыбнулся. Сейчас он напоминал большого жирного кота, забавляющегося с мышью. – Но, согласитесь, все выглядит очень странно. И мне бы не хотелось проводить внутреннее расследование по этому поводу.

Я опустила ресницы. Больше всего на свете хотелось посоветовать провести расследование по поводу преподавательской этики и поведения самого Теоса. Но я сдержалась.

– Мой перевод состоялся, – тихо возразила я. – И бумаги подписаны в том числе вами, ректор.

– Да, но… – Он поднялся и пафосно надул щеки. – Нимрудская академия – это эталон образования! Ее диплом высоко ценится во всей империи!

– Я знаю… и уверяю вас, приложу все силы, чтобы оправдать оказанное мне доверие! – Вкупе с дрожащим от напряжения голосом прозвучало очень пафосно.

Уверенный в быстрой победе Теос надул щеки еще больше. Он встал и прошелся по кабинету, делая вид, что сомневается в услышанном.

– Вы же понимаете, что вам придется убедить меня, что я не зря подписал документы?

Сердце пропустило удар. Игра началась.

– Я сделаю все, что от меня зависит. – Я не стала ходить вокруг да около. – Уверяю, я буду усердно учиться!

– Даже так? – услышав заветные слова, он остановился напротив меня, протянул руку и приподнял мне голову, заставляя смотреть в ставшие маслеными от предвкушения глаза. – Но я боюсь, одного усердия будет недостаточно, мисс Чаррингтон. Вы же понимаете…

Я замерла, прекрасно зная, что будет дальше.

Шершавые пальцы ректора скользнули по моей щеке. Дыхание Теоса участилось, а темные глаза стали совсем черными. Он приблизился ко мне, наслаждаясь каждым мгновением. Я вжалась в спинку стула. Аромат южных специй окутал меня, сплетаясь с горьковатым запахом герани. Горло перехватило спазмом, а желудок скрутило. Рот наполнился кислой горечью.

– Пустите, меня сейчас стошнит! – Зажав рот руками, я вскочила, с грохотом роняя стул. Очки упали, стекло треснуло под ногой. Теос испуганно отшатнулся, я воспользовалась этим, вылетела из кабинета под злобное шипение секретаря.

Пока я добежала до туалета, тошнота прошла. Тяжело дыша, я прислонилась лбом к прохладной плитке, чувствуя, как по спине струится пот. Меня бросало то в жар, то в холод, желудок то и дело скручивался в тугой узел, грозя расстаться с содержимым. Я открыла кран, набрала в ладони воду и погрузила в нее пылающее лицо. Вода медленно утекала сквозь пальцы. Я дождалась, пока в ладонях совсем ничего не останется, и только потом отняла руки от лица. Оперлась на раковину и взглянула в зеркало. Запотело. Я несколько раз провела ладонью по гладкой поверхности, прежде чем поняла, что серая дымка – туман перед глазами, а не дефект зеркала. Пришлось умыться еще раз.