Шрифт:
Закладка:
Всем этим, однако, не ограничивалось шереметевское собирательство. Менялись эпохи, надвигавшийся стиль классицизма с его вниманием к антику отразился прямо в коллекциях, собранных Шереметевыми. Залы и гостиные Останкина наполнились многими десятками копий с известных античных статуй, среди которых появилось и несколько подлинных древних изваяний — статуя Гигиеи, эллинистическая головка девушки, любопытная группа трех дерущихся петухов. Мрамор, фрески и фигурные узорчатые орнаментальные обои сменили в Останкине кусковскую резьбу, позолоту и десюдепорты, в которых наивно, грубо и топорно воспроизводили по гравюрам шереметевские доморощенные живописцы французские пасторали XVIII столетия. Позднее на смену холоду мраморов и строгости классики появились на стенах Фонтанного дома картины французских художников-романтиков и барбизонцев, в свою очередь сменившиеся собранием работ уже отечественных живописцев-передвижников, появившихся как в гостиных петербургского дома, так и в комнатах Михайловского.
Несмотря на непривлекательное свое положение в местности низкой и заболоченной, Кусково, постепенно втягивающееся в черту разрастающегося города, ценно тем, что оно является крайне редким в России — за исключением дворцов Петербурга — памятником барочно-рокайльного искусства. В Глинках Брюса, сохранивших наружные стены дома начала XVIII века, уцелели лишь ничтожные фрагменты отделки, позволяющие при желании восстановить только главный зал дома. В Обер-Палене, теперь уже зарубежной усадьбе,[94] осталось несколько больше — тонкие и разнообразные лепные разработки стен в ряде комнат, фрески, и в том числе обманная, trompe l’oeil, живопись. Кое-что в стиле рокайльных отделок уцелело в архиерейских покоях Сергиевского и Новоиерусалимского монастырей, в так называемом доме Разумовского на Покровке в Москве и местами еще в глухих провинциальных городах. Постройки, проектировавшиеся и возводившиеся Растрелли, Ухтомским, Чевакинским, Еропкиным, в большинстве случаев исполнялись в дереве и не дошли до нашего времени. Так, погибли путевые дворцы по дороге из Москвы в Троицу, дом Разумовского в Перове, Глебова в Покровском, известные лишь по чертежам, весь ансамбль Нескучного, спроектированный князем Ухтомским в ряде превосходных листов, монографически представляющих усадьбу от фасадов дома и флигелей до отдельных статуй в парке. Не дошли до наших дней и более отдаленные усадьбы елисаветинских и раннеекатерининских времен — Баловнево Муромцевых, где работал десюдепорты Лигоцкий, а резные работы исполнял француз Вертень, и Андреевское Воронцовых, разбитое и разгромленное в революцию, где погибла целая комната, отделанная тисненой кожей. Вот почему отдельные части Кускова, еще сохранившиеся или еще восстановимые, выдержанные во вкусе рококо, представляют такой значительный интерес, тем более что стиль их — пересказ из вторых и даже из третьих уст большого ведущего европейского искусства.
Несомненно, самым значительным памятником является грот кусковского сада, построенный Ф.Аргуновым над небольшим фигурным прудом, против ранее здесь бывшей menagerie* (* менажерия, зверинец (франц.).), грот, в общих чертах сохранивший свой внешний вид и целиком почти внутреннюю отделку штуком и раковинами, поврежденную лишь в нижних частях своих руками любопытствующих посетителей. В не вышедшей пока работе о кусковском гроте пришлось уже подчеркнуть исключительность этого памятника как единственного уцелевшего в России образца рокайльной раковинной отделки. Мода на такую декорировку стен садовых павильонов, фонтанов и водоемов идет из Италии, где она нередко применяется начиная с XVI века, главным же образом в XVII и XVIII столетиях. В сущности, это только воскрешение одной из бытовых черт античности, которая в домах своих нередко имела комнаты, украшенные химерами, животными, изображениями божеств, вплетенными в орнаментальную декорацию, расцветающими из цветов и листвы. Помещения эти назывались grotta. Воскрешенные [нрзб.] гроты дали великолепные точные образчики такого рода сооружений в садах патрицианских вилл Сицилии, в цветниках и парках Флоренции и окрестностей Венеции, наконец, на Борромейских островах. Отсюда мода на эти в прямом смысле слова "барочные" беседки распространилась по Европе — не столько в сторону Франции, где вкусы были строже и изысканнее, сколько в сторону южной Германии, слившей в своем тяжеловатом и перегруженном варианте рококо влияние Франции и Италии.
Эта итало-германская струя искусства XVIII века коснулась и России. Первый грот, отделанный внутри раковинами, был возведен А.Шлютером в Летнем саду; за ним следуют грот в Царском Селе, выстроенный Растрелли, лишенный своей раковинной отделки уже при Екатерине II, грот в саду шереметевского Фонтанного дома, разрушенный уже на нашей памяти перед постройкой доходного дома, несколько аналогичных сооружений в других петербургских усадьбах вельмож и, наконец, кусковский грот, единственный уцелевший среди подобных сооружений. Как обычно, распадается он на три части — центральный зал, украшенный сдвоенными колоннами, с отделкой стен под мрамор, и два кабинета, убранные штуком и раковинами, с нишами, где стоят также из раковин сделанные фигурки музицирующих поселян, фигурки совершенно немецкого типа, напоминающие те, что в том же стиле и с теми же атрибутами делали в первой половине века немецкие резчики по слоновой кости. Круглые и плоские раковины, положенные на штук то лицевой, то внутренней стороной, раковины конусообразные, мелкие и крупные, извилистые жгуты раскрашенной лепнины, кусочки стекла и зеркала — этими средствами мастер, чье имя не удалось установить, декорировал стены, непосредственно перетекающие в своды потолка согласно живописным принципам рокайльного стиля. Поразительную изобретательность проявил художник во всех этих раковинных арабесках, среди которых вдруг неожиданно выползают драконы, появляются фантастические птицы, вырастают причудливые деревья и ветви. Вся эта фантасмагория завитых, круглящихся, расцветающих линий переливается нежными красками перламутра, жемчужными и опаловыми переливами, вспыхивая блестками рассыпанных в штуке цветных стеклышек и кусочков зеркал. Прихотливые цветочные бра и люстра в виде веток с листьями освещали некогда играющим и колеблющимся светом свечей всю эту неповторимую декорацию. Резные консоли и столики, еще частично уцелевшие, во вкусе Регентства и Людовика XV, дополняли убранство этих раковинных кабинетов. Для эстетических вкусов не слишком развитого еще вельможного барства середины XVIII века раковинная декорация вносила ту черту курьезности, которая нередко понималась как художественность. Несомненно, в Кускове раковинные отделки были применены и в других местах; они настолько пришлись по вкусу, что при общей перестройке дома уже в духе Louis XVI раковинами были отделаны в [нрзб.] библиотеке ниши между книжными шкафами. Не имея возможности сравнить внутренние украшения кусковского грота с аналогичными сооружениями, ему предшествовавшими или ему современными, на основании фотографий вполне очевидно можно заключить, что он был более нарядным и роскошным, чем аналогичный в саду Фонтанного дома, несколько ранее построенный тем же Федором Аргуновым, талантливым крепостным архитектором Шереметевых, воспринявшим стиль и манеру Растрелли. Сдвоенные муфтированные колонны,
