мультикультурализма, проводимой лейбористским правительством, прозвучавшая в речи лидера консерваторов Кэмерона в феврале 2008 г., не нашла широкого отклика в общественном мнении Британии. Более сильный эффект произвело выступление Кэмерона в качестве главы кабинета в Мюнхене 5 февраля 2011 г. на 47-й Международной конференции по безопасности. В данном выступлении британский премьер-министр указал на то, что проблема мультикультурализма коренится не столько в своеобразии различных религиозных культур, представленных в стране, сколько в отчуждении новых граждан от единой гражданской британской идентичности.

Изучив социологические опросы, проведенные среди молодых мусульман, Кэмерон пришел к выводу, что часть молодых людей, находясь в замкнутом ментальном пространстве мусульманской общины, сохраняют верность традициям и обычаям их прежней родины. Причем нередко данные традиции основаны на извращенной интерпретации ислама. Изоляция же членов общины от демократических ценностей британского общества привела к отсутствию у молодых людей других представлений об окружающем мире, кроме тех, которые связаны с традициями их сообщества. Отсюда – восприимчивость молодых мусульман к призывам экстремистов.

Свою речь Кэмерон охарактеризовал как обвинительный акт проводимой политике мультикультурализма, приведшей к ослаблению британской идентичности, и заявил о ее провале. Отвергая «пассивную толерантность», утвердившуюся в британском менталитете, премьер-министр призвал к внедрению в сознание людей «активного и сильного либерализма», при котором национальная идентичность формируется за счет уважения к правам человека, верховенству закона, атрибутам британской культуры и свободе слова.

Организации, которые не следуют данным правилам, Кэмерон предложил лишить доступа к государственной казне, а их представителей – возможности пропагандировать свои взгляды в университетах и других учебных заведениях Королевства. При этом глава правительства провел четкую границу между исламом как религией и исламизмом как политической идеологией с ее экстремистской направленностью. «Свобода слова, свобода вероисповедания, верховенство закона, равные права для всех независимо от пола, расовой принадлежности, сексуальной ориентации – вот то, что определяет наше общество, – заявил Кэмерон. – Каждый должен иметь возможность сказать: «Я – мусульманин, я – индуист, я – христианин, но также и лондонец»[409]. Пассивная толерантность, по словам премьера, не позволяла вмешиваться в дела чужеземных общин, активный же либерализм, напротив, отстаивает ценности своего общества и требует от переселенцев неукоснительно следовать им.

Выступление премьер-министра означало, что консерваторы готовы «перевернуть кровавую страницу проводимой политики мультикультурализма» и приступить к ее пересмотру. Впрочем, четкой программы модернизации мультикультурализма и, в частности, определения «активного либерализма», как и в выступлении Кэмерона в 2008 г., предложено не было.

Отметим при этом, что Кэмерон был не единственным европейским политиком, призвавшим к ревизии государственной политики мультикультурализма. Канцлер Германии Ангела Меркель в октябре 2010 г. говорила о мультикультурализме как «о такой политической практике, которая привела к раздельному и замкнутому существованию общин в составе одного государства». Именно такую замкнутость канцлер назвала «абсолютным крахом» политики мультикуль-турализма[410].

Еще одним европейским политиком (12 февраля 2011 г.), высказавшимся на эту тему, был президент Франции Николя Саркази. Провал данной стратегии он, как и государственные руководители Германии и Великобритании, объяснил нарушением принципов гражданской интеграции, т. е. отчуждением религиозно-этнических меньшинств от традиций и ценностей европейского демократического общества, на чем и основана национальная культура каждой из этих стран[411].

Между тем выступление Д. Кэмерона, как и других лидеров европейских государств, послужило стимулом для широкой дискуссии о целесообразности политики мультикультурализма. Обсуждение привлекло как политологов, так и журналистов. Интересно в связи с этим мнение, высказанное известным российским политологом и этнографом Э. Пайном[412]. В одной из своих работ он пишет: «Ни один из трех лидеров не подверг сомнению саму необходимость мирного сожительства представителей разных культур в одном государстве. Все они использовали слово “провал”, оценивая мультикультура-лизм исключительно как особую политическую стратегию, то есть говоря об ошибочном, неверно выбранном государственными деятелями принципе организации взаимодействия разных этнических, расовых и религиозных общин в единой стране. По сути, три европейских политика говорили только о мультикультурной дезинтеграции своих стран»[413].

Таким образом, мультикультурализм рассматривается как ошибочная политическая стратегия, которую, как и всякую стратегию, можно видоизменить.

Далее Пайн выделяет два основных критических подхода к политике мультикультурализма: либеральный и консервативный – и характеризует каждый из них. Либеральный подход исходит из того, что сохранение культурного разнообразия является правом всех граждан, что не исключает давления на него со стороны общины и противоречия с принципом равноправия других людей. Данный тезис подтверждается рядом аргументов. Необходимо назвать некоторые из них.

Во-первых, государственная политика обеспечивает поддержку не столько культурам, сколько общинам (их школам, клубам, театрам, спортивным организациям), которые необоснованно берут на себя миссию представительства интересов всего этноса или религии в ущерб личности. Человек передается в рабство общине, не имея защиты от нее со стороны государства. Создается своеобразное гетто на добровольной основе.

Во-вторых, мультикультурализм искусственно культивирует традиционно-общинные отношения нередко в их самой отсталой версии, препятствуя отдельному члену общины интегрироваться в гражданское общество.

В-третьих, мультикультурализм провоцирует сегрегацию групп, порождая искусственные границы между общинами. В городе возникают монорелигиозные или моноэтнические кварталы.

Либерального взгляда на мультикультурализм, по мнению Пайна, придерживается премьер-министр Д. Кэмерон, хотя четкой стратегии на будущее он не предложил.

Консервативный подход предусматривает необходимую замену мультикультурализма, который порой именуется как «культурный империализм» или «новый расизм», монокультурализмом с последующим законодательным закреплением привилегий доминирующих групп (религиозных или этнических)[414]. В Британии подобную позицию занимает уже упомянутая Лига обороны Англии.

С проведенной Э. Пайном систематизацией в целом можно согласиться, хотя оба рассмотренных подхода не существуют в чистом виде и касаются не только политических кругов, но и затрагивают широкие слои общества.

Критика мультикультурализма, как и попытки его модернизации, продолжаются. Но при этом не всегда учитывается, что в утверждении этой доктрины и консолидации религиозно-этнических общин сыграли свою роль такие объективные факторы, как экономические, политические и демографические изменения, происходящие одновременно в экономически развитых государствах и развивающихся странах «третьего мира», что самым непосредственным образом было связано с процессом глобализации. Речь могла идти лишь о коррекции путей взаимодействия между европейской культурой с ее ослабевающими христианскими корнями и демократической идеологией и культурой религиозно-этнических общин[415].

Возвращаясь к Великобритании, отметим, что в самой стране почва для вспышки антииммигрантских, в первую очередь антиму-сульманских, настроений, была подготовлена. По совпадению или в связи с выступлением Кэмерона в феврале 2011 г. в городе Лутоне прошла демонстрация сторонников «Лиги английской обороны» (English Defence League), собравшая от двух до трех тысяч человек. Эта ультраправая организация была образована в 2009 г. Ее целью является противодействие распространению в Британии исламизма, с его шариатскими законами и экстремизмом. Под этим лозунгом проводятся уличные марши, не исключающие насилия в отношении лояльных членов мусульманской общины. Лига