Итак, главное на данном этапе — не спускать глаз с этих двух инструкторов. Нужно со всех сторон обложить их соглядатаями и наблюдать, наблюдать. И делать выводы из полученной информации. А там поглядим.

Глава 24

Конечно же, и Стариков, и Лысухин понимали — их не оставят в покое. Разумеется, за ними будут следить, да и пытаться спровоцировать — тоже. Если не Змей и не Веселый, то кто-то другой. Или все разом. Вполне возможно и то, что их подвергнут допросам и пыткам. Или просто расстреляют без объяснения причин. Что ж, они были готовы и к этому. Они знали, на что шли. И все-таки Стариков и Лысухин надеялись, что им удастся победить в этой изначально неравной схватке. Победить — и выжить. В конце концов, каждый, кто вступает в бой, надеется победить и остаться живым. А иначе — бой не имеет никакого смысла.

Несомненным плюсом в этой борьбе было то, что Лысухин и Стариков успели проделать бо́льшую часть предварительной работы до того, как их стал подозревать полковник Вайскопф. Они убедили заключенных в том, что им следует записываться в каратели и диверсанты, так как это самый короткий и надежный, а возможно, и единственный способ выбраться из лагеря. Заключенные им поверили. И это было победой Старикова и Лысухина. Конечно же, это была не окончательная победа, а всего лишь победа в одном-единственном сражении, но ведь известно, что так оно и бывает — решающая победа куется из отдельных маленьких побед.

Буквально на второй день занятий после того, как заключенные валом повалили в каратели и диверсанты, к Старикову подошел один из заключенных из числа тех, кто недавно записался в каратели.

— Привет от иволги, — сказал он. Это был пароль, который заключенный мог узнать лишь одним единственным способом — от Лысухина.

— Иволги здесь не водятся, — произнес отзыв Стариков.

Какое-то время они молча смотрели друг на друга, а затем Стариков спросил:

— Среди вас все надежные?

— За всех не поручусь, — ответил заключенный. — Есть всякие.

— Но ведь они могут донести, — сказал Стариков. — Как же быть?

— Ну, так им мы ничего такого не говорили, — сказал заключенный. — Правду знают лишь некоторые. Остальные — слепые.

— Слепые? — не понял Стариков.

— Да, — ответил заключенный. — Так мы называем тех, кто пошел с нами за компанию. Все пошли — ну и они заодно.

— Понятно, — сказал Стариков. — А почему именно ты подошел ко мне?

— Меня уполномочила братва, — сказал заключенный. — Надо же кому-то поддерживать связь хоть с тобой, хоть с тем твоим бедовым товарищем — Лысым.

— Надо, — согласился Стариков. — Лысого старайтесь не тревожить и вообще не замечать. Он работает с диверсантами. А я — с вами. Связь будем поддерживать только через тебя. Если что, меня кличут Рыбак.

— Знаю, — кивнул заключенный. — Ну а меня Колхоз.

— Хорошо, — сказал Стариков. — Значит, задача такая. Вам нужно как можно быстрее выбраться из лагеря. А потому старайтесь. Усваивайте науку карателей. — Стариков едва заметно усмехнулся.

— Понятно, — кивнул заключенный.

— Я так думаю, что скоро вас бросят против партизан, — сказал Стариков. — В любой день. Так что будьте готовы. Вряд ли у вас будет много времени для учебы.

— Понятно, — повторил заключенный, внимательно глядя на Старикова.

— И еще, — сказал Стариков. — Опасайтесь провокаторов. Наверняка они есть среди вас. Не знаю как, но вычисляйте их. А когда наверняка вычислите…

— Понятно, — в третий раз повторил заключенный.

— Я имел в виду не это, — сказал Стариков. — Не надо их трогать. Просто имейте в виду, что они провокаторы. Сторонитесь их. Водите, как можете, за нос. И ничего больше.

— Почему так?

— Иначе немцы могут что-нибудь заподозрить, — пояснил Стариков. — И не выпустить вас из лагеря. Сводить счеты с провокаторами будете потом, когда окажетесь на свободе.

— Понятно, — в который уже раз повторил заключенный.

— Все, ступай, — сказал Стариков.

В это же самое время примерно такой же инструктаж проводил и Лысухин своим подопечным-диверсантам. Только разница была в том, что собеседником Лысухина был другой заключенный — Грач.

Когда Стариков говорил Колхозу, что новоиспеченных карателей скоро должны выпустить из лагеря, он знал, о чем говорил. У него и Лысухина имелась договоренность с командиром партизанского отряда Федосом — в самое ближайшее время усилить или хотя бы обозначить партизанскую активность. Лучше, конечно, не обозначить, а усилить самым настоящим способом. То есть провести несколько громких акций. Лучше с привлечением к акциям других партизанских отрядов. Расчет здесь был на то, что немцы, всполошившись, обязательно захотят подавить партизанскую активность. Но поскольку сил у них не хватает да и приноровиться к партизанской тактике они никак не могут, то, скорее всего, они бросят в бой карателей из числа заключенных. А дальше — все понятно. Пароль и отзыв на него известны и карателям, и партизанам…

Это что касалось новоиспеченных карателей. Что же касаемо диверсантов, то тут логика была совсем другая. Ни Старикову, ни Лысухину не было известно, когда именно подготовленные группы диверсантов будут заброшены в советский тыл. И повлиять на заброску смершевцы никак не могли. Впрочем, одно было ясно: чем быстрее диверсанты освоят диверсантскую науку, тем быстрее они окажутся в советском тылу…

— Господин гауптман! — Полковник Вайскопф смерил злобным взглядом стоящего перед ним навытяжку Ауга. — Известно ли вам, что в последнее время партизаны значительно активизировали свои действия? Вот не угодно ли: минувшей ночью был совершен успешный налет на наш передовой пост в одном из поселений недалеко от города. Повторяю — успешный налет! Пост вместе с укреплениями и живой силой практически уничтожен! До этого был уничтожен склад с горючим. Наш склад с нашим горючим, господин гауптман! Более того — минувшей ночью непосредственно в городе были подожжены казармы с расквартированными в них полицейскими. Погибли более десятка полицейских. Наших полицейских, господин гауптман! Скорее всего, это сделали местные подпольщики, которые связаны с партизанами! Но и это еще не все. Еще партизаны активизировали свои действия и в других местах. Там, знаете