столбу недалеко, и не крестясь, ибо нефиг, захожу внутрь, ожидая увидеть скамьи и орган, какие однажды видел, во время экскурсии по католическому костёлу. Но вижу большой пустой зал, расписанные стены, с которых на меня с укором смотрят ангелы и различные персонажи.

Спереди, большие деревянные двухстворчатые ворота, по бокам маленькие дверцы и иконы в три этажа. Я, конечно, не знаток, но так и выглядели наши православные храмы. Только церковной лавки на входе нет. Интересные метаморфозы, снаружи католический, внутри православный. Неужели эти две ветви слились обратно в одну?

В храме несколько человек, двое склонив головы, один и вовсе на коленях. Молодая девушка рядом с кафедрой, или как это называется, рассказывает что-то священнику в чёрной хламиде. Наверное, так должна выглядеть исповедь со стороны.

Девушка закончила рассказ, исповедник что-то ответил, и стройная фигура склонилась почти под углом девяносто градусов. Священник закинул ей на спину какой-то широкий шарф, висящий на его шее, перекрестил, девушка выпрямилась, дважды поцеловала что-то лежащее на кафедре, отсюда не видно, наверное, крест или Библию.

Пока я вертел головой, ко мне подошёл другой священник. Странная одежда, жёлтая ряса, рукава свободны, разрез для головы широкий, сзади переходя в воротник поднимается почти до затылка, и не опадает, сохраняя форму, будто из картона. На груди большой золотой крест. Лицо гладко выбрито, хоть и пожилое, лоб покрыт сетью маленьких морщин, в глазах, вселенская печаль борется с верой в светлое будущее и здравым смыслом. На голове круглый, как шляпа без полей, цилиндр, под ним просматривается короткая стрижка.

-Молодой человек, я раньше вас не видел в нашем храме.

- Я в городе проездом. Увидел храм, так Родиной повеяло, что не удержался, зашёл. – конечно, я лукавил, я и в своём времени в них никогда не ходил, потому для ностальгии нет причин.

- Ну что же пусть будет так. Хоть и негоже заходить в храм, как в цирковой шатёр, для развлечения. Люди сюда заходят пообщаться с Богом.

Ого, меня пристыдить решили. Он, конечно, прав, я пришёл как в музей, но как он это понял? Из моих слов этого не следует.

Ну ничего, за мной цивилизация и её многовековой опыт диспутов с религиозными фанатами.

- Мне не требуется храм, чтоб общаться с ним. Бог у каждого в душе.

- Хм, интересная трактовка, никогда такой не слышал, - лицо священника стало задумчивым, часть складок на лбу разгладилась. – Не поделишься духовным опытом, как ты добился, что Бог поселился в твоей душе?

- Он всегда там был.

На лицо старика будто натянули маску недоверия, глаза цепко вцепились в меня, взглядом прощупывает.

- А как Бог внутри тебя помогает тебе в твоих духовных подвигах? Как отвечает на твои молитвы?

- А должен? Если ты говоришь с богом – это молитва. Если он с тобой – это шизофрения.

- То есть ты ничего для этого не сделал, но Бог внутри тебя. Он внутри, но в твоей жизни от этого ничего не меняется?

- А что я должен сразу в монастырь бежать?

Выражение недоверия преобразилось в гримасу презрения.

- А-а-а-а, ещё один. Вот живучее учение, вам бы без труда, всего и сразу. Если учить чужой язык, то чтоб за неделю. Если учиться боевые навыки, то чтоб за три дня. Ну а в рай просто так въехать. Ленивое, тупое, ни на что не годное племя. Бог у него внутри, хоть бы постеснялся такой бред нести. Иди отсюда, где дверь, поди, не забыл? – священник резко развернулся, и пошёл в сторону резных врат.

Ничего себе, он что меня, в эзотерики записал?

Очередная ирония, меня приняли за того, с кем сам постоянно воюю. Эти «мы не религия, мы наука» словно созданы, чтоб меня бесить. А коронный довод «вот раньше не знали про …, а потом учёные открыли, потому верь всему, что я несу, когда-нибудь наука это подтвердит» должен обезоружить любого. Зато впадают в ступор, когда в ответ слышат «всё что ты говоришь про Шамбалу, третий глаз и прочих атлантов/лемуров – чушь. Когда-нибудь наука это докажет, а пока просто верь мне на слово».

А что-то есть в этом старике, нетипичное, не такими я представлял себе этих фанатиков. Но спорить с ним в храме точно не стоит, как минимум неприлично приходить на его территорию ради нападок. Тем более оппонент самоустранился, а догонять его, чтоб доказать, что он не прав, со стороны будет выглядеть жалко. Мне не требуется кого-то разоблачать для самоутверждения, я и так целостная личность. Молча развернулся, и вышел на улицу, настроение испортилось, остался неприятный осадок.

Оглянулся на оставшиеся дома, обступившие площадь по кругу, не увидев ничего интересно, решил срезать путь.

В центре скверики высится статуя в три человеческих роста. С постамента обозревает окрестности здоровый бородатый мужчина, голый по пояс, мышцы рельефно выпирали на руках и груди. На животе видны кубики пресса.

Вот это атлет, не то, что я. Даже статуя смеётся надо мной. У меня, между прочим, тоже есть пресс. Правда кубик всего один, и не совсем квадратный…

А что это у него в руках.

В правой руке здоровяка пригрелась симпатичненькая секира. На первый взгляд