— Отпусти, — прошептал за спиной Серафим. — Отдай ей ее ребенка.

Отдай ей ее ребенка… Только сейчас до Стеши начало доходить, что происходит. Только сейчас она начала понимать, в какой они все оказались опасности.

— Отойдите, — прошептала она, не оборачиваясь. — Серафим, возьми Катюшу и отойди. Я сейчас.

Сама она сделала шаг к волчице, присела, осторожно поставила звереныша на мягкую моховую подстилку, легонько подтолкнула вперед. Звереныш тихонечко взвизгнул, вильнул хвостом и сделал несколько неуверенных шагов к матери. Волчица в два прыжка оказалась рядом с ним, обнюхала, лизнула в нос, а потом, точно так же как до этого Стеша, мягко оттолкнула в сторону. Еще один прыжок — и бежать Стеше стало некуда: волчица была от нее на расстоянии вытянутой руки. Черные ноздри раздувались, втягивая сырой воздух, оранжевые глаза сощурились, шерсть на загривке вздыбилась.

— Я спасла твоего детеныша, — сказала Стеша. — Он умер, а я его спасла. Ты меня понимаешь?

Это был наивный и глупый вопрос. Звери не понимают человеческую речь. Звери живут инстинктами. У этой волчицы тоже есть инстинкт. Самый сильный, самый опасный — материнский. А Стеша со своими глупыми рассказами стоит у нее на пути. А запах Стеши запутался в шерсти ее волчонка. И теперь не убежать и не спастись. Вот только страха не было. Страх остался там, под водой, когда Стеша парила в облачке из пузырьков рядом с то ли рыбой, то ли змеей. Наверное, на руках до сих пор остался ее запах.

Стеша протянула руку, развернула ладонью вверх. Волчица вытянула шею, принюхалась. Ее апельсиновые глаза на мгновение сделались красными, как огонь, а потом на Стешином запястье сомкнулись мощные челюсти.

Боли не было, но кровь была. Белые клыки аккуратно, с хирургической точностью прокусили кожу, оставляя кровоточащие метки. Стеша вздохнула, а когда шершавый язык лизнул ее раскрытую ладонь, улыбнулась. Волчица понимала человеческую речь. Больше того, волчица понимала ее, Стешу. Понимала и благодарила. Как умела, так и благодарила.

Это странное единение длилось всего несколько мгновений, а потом волчица развернулась, схватила за загривок звереныша и исчезла в тумане. За спиной у Стеши послышался тихий смех. Катюша восторженно хлопала в ладоши, а Серафим с сосредоточенным видом стаскивал с себя телогрейку. С телогрейкой в руках он подошел к Стеше, потянул воздух ноздрями так же, как до этого волчица, удовлетворенно кивнул и набросил телогрейку Стеше на плечи. Только сейчас она осознала, что ее бьет крупная дрожь.

— Стеша подружилась с волчком, — сказала Катюша.

— Стеша подружилась не просто с волчком. — Серафим погладил Катюшу по растрепанной голове. — Стеша подружилась с матерью волков. — Он снова принюхался. — Стеша сделала свой выбор.

Улыбка Серафима была одновременно удивленной, восхищенной и грустной. От этой улыбки у Стеши защемило в груди.

— Почему мама волков тебя укусила? — Катюша осторожно коснулась Стешиного запястья. — Больно?

— Нет. — Стеша покачала головой. — Она не сильно, Катя. Даже следов не останется.

— След останется, Стефания, — возразил Серафим, а потом добавил: — Мне нужно вырезать болотного волка. Я никогда не видел их так близко.

Его тонкие пальцы ласково пробежались по гладкой палке, которую он держал в руках.

— Надо только дождаться.

— Чего дождаться? — спросили они с Катюшей одновременно.

— Дождаться, когда болото разрешит мне выбрать материал.

Глава 15

Мешок с углем обнаружился в сарае рядом с мангалом. На обратном пути Apec заскочил в деревенский магазин, закупился всем самым необходимым на первое время и по просьбе Стэфа обследовал полки с алкоголем. Среди стандартного набора обычного сельского магазина неожиданно обнаружился весьма приличный односолодовый виски по неожиданно гуманной цене. Бутылка стояла на полке так давно, что покрылась слоем пыли. По словам продавщицы, проработавшей в магазине уже пять лет, виски стоял на этом самом месте еще до ее трудоустройства, потому что только полный идиот решит заплатить за какой-то заграничный самогон такие деньжищи. Говорила она это, бережно и трепетно стирая с бутылки пыль, а на Ареса смотрела со смесью восторга и жалости. По крайней мере, именно так утверждал Apec.

Фермерское мясо оказалось отменного качества. Стэф даже подумал, что в будущем стоит наладить прямые поставки. Но это потом. А сейчас они с Аресом колдовали над шашлыком и разговаривали. Парень делился новостями и впечатлениями. Стэф по большей части молча слушал.

— Ты чувствуешь запах дыма? — спросил Apec, когда его рассказ подошел к концу.

— Нет. — Стэф покачал головой, разливая виски по найденным в доме толстостенным бокалам.

— Вот и я не чувствую. Как думаешь, это означает, что торфяники еще не горят?

— Не знаю. — Стэф протянул ему бокал. — Может, и не горят.

— А куда сгинули наши предшественники? Потонули в трясине или провалились в торфяную ловушку? Кстати, Митрофаныч тебе про них ничего не рассказывал?

— Нет. — Стэф мотнул головой.

— Я в какой-то там особенный газовый состав местного воздуха верю не особо. — Apec сделал осторожный глоток виски, поморщился. — Пахнет шпалами!

— Есть такое. Весьма недурственный ты добыл виски!

— Точно недурственный? — Apec посмотрел на него с легким недоумением.

— Точно. — Стэф усмехнулся. — А по поводу особого газового состава у меня тоже есть очень большие сомнения. Даже если предположить, что где-то поблизости есть выход метана, те, кого им накрыло, не смогли бы уйти далеко. Их тела неминуемо нашли бы в доме или поблизости.

— Это ты намекаешь, что в доме нам ничто не угрожает и в противогазах спать не придется?

— За безопасность дома я со стопроцентной уверенностью не поручусь. По крайней мере, пока. А вот насчет противогазов могу тебя успокоить, — ответил Стэф.

— И что не так с домом? — тут же оживился Apec. — Нормальный же домик! Я бы даже сказал, комфортабельный!