Впрочем, я ошибался. Первые проблемы начались практически немедленно. Прошлое пробуждение среди ночи чуть не закончилось пожаром и вылилось в большую драку. И то были цветочки по сравнению с нынешним.

По моей спине бежали табуны ледяных мурашек, вонзая тысячи незримых игл в позвоночник. Давно позабытый страх встал во весь рост мрачной тенью в углу. В человеческом силуэте нельзя было рассмотреть ни единой черты, не считая сияющих пурпурных глаз. Прямо в моей голове раздался равнодушный голос:

«Ты помог Барбатосу явиться в ваш мир. Я даю тебе неделю, чтобы сделать для меня то же самое, или пожалеешь, что родился на свет».

«Кто ты такой⁈» — Я попробовал зарычать, вызвать кипение орочьей крови и впасть в священную ярость. Ничего, вообще никакого отклика.

«Все, что тебе нужно, узнаешь у своего ручного демона».

Очнувшись по-настоящему, я сел прямо в постели весь в поту, тяжело дыша. Рядом обеспокоенно завозились девушки, вспыхнула молния Мины, Кира потянулась к лежавшей на тумбочке плети.

— На нас кто-то напал? — сонно спросила суккуба.

— Нет… со мной связался демон… — Каждое слово давалось с огромным трудом. — Он… выдвинул ультиматум… чтобы я впустил его сюда… иначе… пожалею.

Во сне я был не орком, а человеком. Теперь же, вернувшись в родную гору зеленых мышц, ощутил дикую ярость. Кто-то посмел мне угрожать! И я не смог врезать ему в морду! Стоять… стоит взять себя в руки, а не разносить все вокруг. Взор удачно упал на Киру. Суккуба правильно угадала мою мысль и сама стянула с себя шелковую ночнушку, даже приказывать не пришлось.

Три часа жесткого секса практически не помогли успокоиться. Когда Мина и Кира дружно запросили пощады, еле сдерживаясь, я спустился и вышел в сад в чем мать родила. Ночной воздух слегка охладил, и до самого рассвета я махал кулаками, пока не рухнул в шезлонг, выбившись из сил. Теперь вместо ярости во мне оставалась пустота. Все это время наблюдавшая за мной тень осторожно приблизилась.

— Ты в порядке? — Ранее темная эльфийка не рисковала подойти, и я прекрасно понимал почему.

— Более-менее. За завтраком расскажу. — Отдышавшись, еще на час засел в душе, размышляя, как поступить дальше. Голова буквально пухла от вариантов действий, и начать стоило с того, как этот демон вообще смог выйти со мной на связь. И здесь не пришлось долго гадать. — Барбатос, если сейчас же не явишься…

— Ты не мог вызвать меня в место поприличнее? И почему ты голый⁈ — в привычной манере возмутился Герцог Хаоса. Когда я схватил его за горло и прижал к себе, он действительно испугался. — Погоди, ты чего? Тебе твоих баб мало⁈ Так давай я тебе суккубу найду! Элитный бордель откроешь, если инквизиция не прикроет, будет пользоваться бешеным спросом!

— Засунь своих демониц себе в зад! — прорычал ему в лицо. — Ко мне ночью явился какой-то хрен! Потребовал за неделю впустить его в наш мир…

— Кто это был? — мгновенно посерьезнел демон.

— Он сказал спросить у тебя. Выглядел как нечеткий силуэт с пурпурными глазами.

— Это не слишком сократило список вариантов… отпусти меня, мы на одной стороне.

— С чего бы мне тебе верить? — резонно поинтересовался у него, игнорируя сигналы своего дара. Интуиция вот не сомневалась.

— Потому что не в моих интересах начинать новую эпоху хаоса! Зачем она мне?

— Мне-то откуда знать твои мотивы? Ты же один из повелителей хаоса, высший дворянин, все такое. — Я накачал силой невидимые кулаки и приставил их к носу притихшего Барбатоса. — Начинай говорить.

— Может, не здесь? Мне правда как-то некомфортно. И твои… спутницы очень волнуются. Я через две двери ощущаю их тревогу.

Точно, за мрачными мыслями я совсем позабыл про Мину с Кирой, да и Сати наверняка не до конца успокоилась. Тяжело вздохнув, велел демону никуда не выходить, обвязал полотенце вокруг пояса и решительно вышел из ванной.

Против ожиданий меня не пытались растерзать бесчисленными вопросами. Напротив, все девушки подчеркнуто вели себя так, будто ничего не произошло. Когда передо мной поставили большую тарелку с оладушками, а рядом плошки со сметаной и вареньем, я не сдержал улыбки. Сосущая пустота в груди бесследно исчезла, теперь мое сердце наполняли тепло и нежность.

— В общем, смотрите, какая ситуация… — Я решил не тянуть кота за хвост и выложить все как есть.

Честность — вообще лучшая политика: легко запутаться во лжи и потерять доверие. Когда я закончил, девушки были на редкость единодушны, требовали немедленно хватать Барбатоса за шкирку и вытрясти из него все до капли. Мне идея очень понравилась, в отличие от засевшего в голове Герцога. Да и Максимилиану послушать не помешает…

— Я далеко, не успею, — с сожалением сообщил мне инквизитор. — Можем встретиться после занятий в академии. Это срочно?

— И да, и нет. У нас есть неделя, — ответил, припомнив слова неизвестного.

— Тогда никуда не уходите, поговорим в кабинете вашего декана.

Отлично, как раз можно привести мысли в порядок. Уроки прошли без особых проблем: приободренный отсутствием немедленной жестокой расчлененки Барбатос бесперебойно молотил языком, вываливая на бедных студентов кучу информации. А они вон как старательно морщились и записывали. И им нравилось!

Мина с Кирой своими острыми ушками уловили множество обсуждений моей персоны. И если сначала ко мне относились весьма настороженно, мол, чему нас может научить эта зеленая обезьяна, то после занятия с гончей все с нетерпением ждали возможности попасть на урок. Кстати, я получил неожиданное преимущество — все переданное Герцогом прочно усваивалось у меня на подкорке, и я начал неплохо разбираться в начальных принципах алхимии.

Уничтожив несколько тарелок наваристого лапшичного супа на обед, я посерьезнел и пошел прямиком к декану. Несколько студентов пытались заговорить, но как только видели, куда иду, мгновенно испарялись. В этом мире тоже никому не хотелось попадаться на глаза начальству.

— А, Рорк, проходи, располагайся. — Мужчина дружелюбно кивнул и пожал мне руку. — Я как раз уходил, вам с Максимилианом ничего не помешает.

— Простите за неудобство. — Я сел в предложенное кресло и налил себе воды.

— А почему он назначает встречи здесь? — спросила неугомонная дриада.

— Как я погляжу, жизнь с преподавателем ничуть не изменила ваше поведение, — нарочито