— Детка, ты со мной? — спрашивает он сквозь стиснутые зубы, явно сдерживаясь.

Я скольжу ладонью по его груди, останавливаясь там, где сильно бьется его сердце.

— Я с тобой. Навсегда.

— Хорошо. Сегодня я не буду торопиться, но после пойду ва-банк.

Я приму его любым способом, каким смогу заполучить, независимо от того, как это будет, потому что не сомневаюсь, что каждый раз с ним будет более совершенен, чем предыдущий.

Вцепившись в его широкие плечи, чувствую под кончиками пальцев, как напрягается каждый мускул, и исследую каждый изгиб и впадинку наших тел, когда мы свободно отдаемся друг другу.

В конце концов, я нахожу собственный ритм, мои бедра поднимаются ему навстречу. Смелое движение заставляет его зарычать и толкаться глубже, задевая незнакомое мне до селе местечко, которое посылает ударные волны в нервные окончания по всему телу.

С моих губ срывается стон, спина выгибается, когда я пытаюсь сдержаться.

Брэкстен чувствует это.

— Отдайся ощущениям, Алиса. Позволь им забрать тебя, позволь им овладеть тобой.

Я мотаю головой.

— Я не готова к тому, чтобы это закончилось.

Эмоциональное признание заставляет Брэкстена замереть глубоко внутри меня. Он упирается лбом в мой лоб, темный взгляд берет надо мной власть.

— Не закончится, — обещает он. — Это невозможно, Страна Чудес, потому что мы предначертаны друг для друга гребаными звездами. В сказках и мечтах. Ничто и никогда этого не изменит.

Если раньше я не была окончательно уверена, что влюблена в него, то теперь знаю точно. Улыбка приподнимает уголки моих губ, прежде чем я притягиваю Брэкстена на себя и стираю улыбку поцелуем.

Это вновь приводит его бедра в движение, каждый искусный толчок поражает то запретное местечко глубоко во мне. Мои губы отрываются от его губ на выдохе, когда я чувствую, что проигрываю битву, которой была так одержима, но как же прекрасно ее проиграть.

Удовольствие пронзает каждую клеточку моего тела и, закрыв глаза, я плыву туда, где есть одно лишь божественное забвение.

Брэкстен не замедляется ни на миг, его бедра двигаются в почти маниакальном темпе. Как только он достигает оргазма, стиснув зубы, стремительно выходит, чтобы не кончить в меня.

Я мгновенно лишаюсь нашей связи.

После Брэкстен заключает меня в объятия и прижимает к себе, разворошенная в пылу страсти солома прилипает к нам обоим. Тепло наших обнаженных тел согревает нас и приносит удовлетворение, пока мы переживаем невероятный момент, только что произошедший между нами, между двумя людьми, которые еще несколько недель назад были просто незнакомцами, но в итоге оказались связаны так, как никогда не могли себе представить.

— О чем так сильно задумалась? — шепотом спрашивает он, нарушая уютную тишину.

— О нас, — признаюсь я, поворачиваясь к нему лицом. — О том, какой невероятно изменчивой может быть судьба.

— Ты все правильно поняла, — хрипло говорит он.

— Хотелось бы мне, чтобы каким-то образом мы встретились в прошлом, — шепчу я. — Потому что уверена, что никогда бы тебя не забыла.

По его лицу скользит сожаление.

— Если бы мы встретились много лет назад, тебе не пришлось бы запоминать меня, потому что я бы никогда тебя не отпустил.

Эффект от его слов еще сильнее привязывает меня к нему на ментальном уровне.

— Возможно, все произошедшее было не напрасно. Может, все, через что мы прошли, действительно случилось ради чего-то. — Тяжесть моих мыслей легким дуновением разносится по воздуху.

— Все случилось не ради чего-то, Алиса. А ради всего. — Его слова повисают между нами, их громогласность подобна сирене, пронзающей тишину.

После всего, что он испытал от рук человека, чья кровь течет в моих венах, мне ни за что не понять, как он может так смотреть на меня, говорить такие слова от всего своего сильного, жизнелюбивого сердца.

Одно я знаю точно: несмотря на всю боль и потрясения, которые мы оба пережили, я не сомневаюсь, что мы теперь именно там, где нам суждено быть. Здесь, друг с другом.

Глава 20

Брэкстен

Лучи утреннего солнца льются через окно моей спальни, отбрасывая золотой отблеск на красавицу, спящую рядом со мной.

Лицо Алисы во сне излучает нежность, в каждой черточке отражается умиротворение, что полностью противоречит тому, какой я нашел ее прошлой ночью в сарае. Одинокой, напуганной и… сломленной.

Я с трудом сглатываю от воспоминаний.

Узнать, что девушка, которая стала значить для меня все, — дочь того самого человека, который был ответственен за наши разрушенные души много лет назад, нанесло сильный удар в сердце. Не потому, что в ее венах течет частичка его, а потому, что она страдала от его рук еще долго после нас.

Потому что мы по ошибке считали его мертвым.

Правда вновь потрясает меня. Я никогда не прощу себя за это, но все исправлю. Я отомщу не только за себя и братьев, но и за ангела, спящего рядом со мной. Этот ублюдок заплатит за каждую оставленную на ней рану, даже если это будет последнее, что я сделаю.

Мои мысли прерывает грохот, вскоре за ним следуют приглушенные голоса.

Нахмурившись, соскальзываю с кровати и надеваю вчерашние джинсы и футболку, затем беру с тумбочки телефон. Бросив последний взгляд на Алису, выхожу из комнаты, тихо закрыв за собой дверь.

Как только оказываюсь в коридоре, меня встречает аппетитный аромат. С каждым шагом приглушенные голоса становятся более различимы, пока я не оказываюсь лицом к лицу со всей моей семьей. Они перемещаются по моей кухне, готовя завтрак и накрывая на стол, которым редко пользуются.

Отец стоит у плиты, справа от него Гвен нарезает фрукты. Она первой замечает меня, на ее лице появляется ласковая улыбка.

— Что ж, доброе утро.

— Доброе утро, — хриплю я, сон все еще комом стоит в горле.

Папа отрывает взгляд от плиты, на его лице появляется фирменная ухмылка.

— Эй, смотрите-ка, кто проснулся. — Приблизившись, он притягивает меня для крепких объятий. — Мы подумали этим утром приготовить вам завтрак. Надеюсь, ты не против?

Завтраки и ужины — это главная трапеза всей семьи, их никогда нельзя пропускать без уважительной причины. То, что произошло прошлым вечером, можно было бы считать достаточно веской причиной, но я знаю, что их присутствие здесь связано не столько с традициями, сколько с верностью, потому что так устроена эта семья. Когда один из нас ранен, кровью истекают все.

— Да, пап, — наконец говорю я, и причина хрипотцы в моем голосе теперь совсем иная. — Еще как не против.

Следующей подходит Райан, приветствуя меня поцелуем в щеку.

— Доброе утро.

— Доброе утро.

Далее очередь