В любом случае я была уверена в своей победе, потому… медленно начала отступать спиной назад. Аргхельм, собственно, тоже пятилась, понимая, что ей деваться некуда. Вот так, словно две каракатицы, да еще и под прицелом сотни-другой взглядов, мы доползли до центральной клумбы. Там мне пришлось обернуться, потому как Арья зашипела и выругалась, увидев, что дальше путь наш становится или извилист, или тернист. Я выбрала первый путь, так что мы повернули направо и так же пошли в сторону… подальше отсюда.

— Действительно. Кто еще может настолько нагло надсмехаться над Магистром если не ты, Асгард, — полулениво произнес Лорд Вольтер, обращаясь явно к Вильгельму, но смотря почему-то только на меня.

Папандр среагировал в ту же секунду, сначала выпрямившись как по стойке "смирно", а затем зло зыркнув в нашу сторону. В чем повинны мы — я не понимала. Хоть я и сетовала о жгучей несправедливости, пришлось остановиться.

— Алиса, Мар… Аргхельм — вас ждёт прополка, — удрученно сказал отец, а затем добавил уже громче, — Как и остальных!

Вся наша кучка оперативно рассредоточилась по территории в ту же секунду. И под насмешливым Вольтеровским и зорким папандровским начала "греть уши". Мы с подругой не отставали от толпы ни в первом, ни во втором. Так что, стоило нам сесть на корточки у центральной клумбы, я взглянула на Арью с неодобрением. Нет, серьезно? Как прятаться за меня, так она первая, а как подслушивать… тоже первая. Девушка пожала плечами, мол "да, я такая".

— Лорд Вольтер, прошу, — с очередной своей фирменной улыбкой Вильгельм указал на ближайшую лавочку, — Вы к нам по какому вопросу?

От пафоса и сладости слов папандра хоть и хотелось блевать, но цветы такого не заслуживают, потому сдержалась. Странно, никогда в себе не ощущала такой щепетильности в вопросе интонаций. Два варианта: или я старею, или подростковый максимализм накрыл второй волной.

— Не уходи от ответа, — как холодный ветерок по коже.

Переглянулась с Арьей и подняла бровь. Та немного глупо улыбнулась и очень сосредоточенно начала выдергивать сорняки. Понятно. Никто мне ничего не расскажет. Ну, ничего, сама додумаюсь. Насколько я помню, она рассказывала о своих проблемах. Она сбежала из дома, а значит ее ищут. Вот, видимо, нашли.

— У нас договор обучения на год, — нахмурился папа.

— Тебя провели? Так просто? — с усмешкой произнес Вольтер.

Ничего не понимающая я оглядела дошедших, наконец, до лавки Лордов и взглянула на Арью. Неужели она смогла как-то обмануть директора? Глупой, конечно же, она не выглядела, но обмануть умного взрослого мужчину? Да еще и директора? Того, кто всю жизнь работает с детьми, и должен ложь распознавать по глазам. Ну, по крайней мере, я так думаю.

— Я не буду говорить как меня зовут, тебе все равно это ничего не даст, — неожиданно пробурчала Арья.

Я, в этот момент разглядывающая драконицу, без вопросов села на землю: икры устали, а рассказ явно будет долгим. Что ж, я готова выслушать и понять ее переживания.

— Меня растили как будущую императрицу. Вечные учителя, учебники и множество занятий. А еще куча запретов, будто я стала бы их придерживаться!

Лорды-морды на фоне начали обсуждать что-то не такое важное, потому я тут же переключилась на Аргхельм.

— На самом деле мне нравилась моя жизнь. Я была счастлива вставать каждое утро и бежать сперва на замковую кухню, а затем во двор к городским и замковым мальчишкам. Бежать на реку, лазить по крышам конюшен, слушать как ругаются конюхи, думая, что мы их не слышим. Я даже основала свой орден "рыцарей", который отец всегда обзывал стаей хвостиков Мао, а меня меж тем называл великим воином Империи Драконов. Надо же, я еще помню то время, когда он был заботливым и добрым, а не таким… как сейчас.

Она остановилась и взглянула на небо.

— Все началось четыре года назад — отец уехал на охоту в гномьи горы, а вернулся через три дня с… ней. Невиданная красавица со светлыми волосами, в которых отражались лучи солнца — так воспевали ее барды замка, будто не видели гнили и фальши. А она именно такая — фальшивая мразь, не стоящая даже ногтя на мизинце папы, вся в крови и грязи. В тот день она бежала от чего-то, а отец не смог проехать мимо "нуждающейся". Он никогда не был святым, но раньше он хотя бы пытался скрывать любовниц от мамы и меня. Да только… она как будто им манипулировала. Он стал злее, вечно кричал, при том, что до этого всегда улыбался…

Я смотрела на подругу и понимала, что она никому никогда этого не рассказывала. Нет, слез и истерики не было, более того голос ее был ровный — она приняла все это и преодолела. Но манера речи, слова и выражения — все это говорило о том, что вулкан терпения начал извергаться. На её лице застыла такая смесь злости и боли, что мне самой хотелось кричать и плакать. Арья же была сильнее. Вот что я увидела в ней тогда в столовой, и чем она выделялась среди общей массы — моральной силой, какой не встретишь больше ни у кого. Я была уверена, что в ее голове уже имелся созревший план мести, лелеемый четыре года, который проживет столько, сколько это будет нужно — до того самого момента.

— Через год умерла мама.

И я поняла, что это не просто план мести. Девушка со стопроцентной вероятностью замыслила что-то "помасштабнее". Потому как она явно подозревала эту женщину в смерти матери. Правда это или нет, но мое малодушие твердило мне убеждать ее в обратном. Глупо, конечно, откуда мне знать, как бы я поступила в этой ситуации. Думаю, что многое смогла бы сделать ради Раи.

— Он даже не соблюдал траур. Представляешь! Не смог подождать год… Помню, как стояла в закатных лучах солнца эта… Корделия и скалилась от счастья. Естественно, такой куш схватить — Императора Драконов. А я смотрела на них из окна маминой спальни и молила всех богов вырвать ее чертовы "распрекрасные" глаза, чтобы она больше никогда не видела солнца. Я желала, чтобы она подавилась той короной и властью, что получила, отравив маму…

Я видела насколько ей тяжело говорить об этом. Губы обратились в совсем тонкую полоску, уголки их часто подрагивали от нервного перенапряжения и гнева. Думаю, сейчас она даже не видела, что происходит вокруг, как не видела и мою реакцию — решительный взгляд смотрел в одну точку, прожигая там, если не дыру, то чёрный ожог.

— Все изменилось даже не за год, а всего лишь за месяц. Отец постарел и огрубел, стал каким-то отчуждённым, будто и не желал больше жить. Короновал ее и… перестал слушать меня и совет. Хотя… он перестал это делать с того самого дня, как увидел ее! А потом… потом… она заговорила о войне. Просто, невзначай, за самым обычным ужином… как будто решила рассказать о цвете штор в галерее! Тогда мне было уже все равно что и как она говорит, но… бросить свой дом в пламя войны?! Слишком жестоко.

Драконица оглядела фронт предстоящих работ и тяжело вздохнула, прикрыв глаза на несколько секунд.

— Альтернативой она предложила брак. Естественно, разменной пешкой должна была стать я — кронпринцесса главного драконьего дома. Самым отвратительным было то, что отец не сказал ей ни слова против, хотя и знал, что до моего совершеннолетия еще несколько лет. Помню, как он кивнул и ободряюще улыбнулся на мою мину ужаса. Именно в тот момент я поняла, что ненавижу его всем сердцем!