Мы верим, что ты станешь Ромке хорошей матерью.

Прощай.»

Сижу в отупении. Все понятно, но ничего не объясняет.

И как мне с этим жить? Конечно, мальчика я не брошу. Главное, чтоб удалось оформить усыновление. Как стало ясно из письма, они не собираются возвращаться. По крайней мере, в ближайшее время.

В груди что-то ноет. А мозг вот-вот взорвется от возмущения.

Неужели, так вот просто можно бросить ребенка и укатить? Это какое же сердце должно быть у матери? Да и у отца!

От Арины можно было ожидать чего угодно. Но Матвей!

Господи, да в них обоих не осталось ничего человеческого!

Меня била нервная дрожь. Щеки пылали от возмущения. Я нервно шагала по комнате, пытаясь уложить в извилинах содержание письма. Получалось с трудом. Вернее, совсем не укладывалось в голове.

Взгляд остановился на одном из прилагаемых к письму документов. Это был отказ от ребенка… Пробежав глазами текст, я обратила внимание на то, что отказ был подписан только Ариной.

— Наверное, этого достаточно. Поэтому в согласии отца нет необходимости.

Мозг закипал. Бумага обжигала пальцы.

Ну почему таким жестоким людям Бог дает детей?!

А у тех, кто мечтает о счастье быть матерью, отнимает их…

В сердцах отшвырнув страшный документ, я нечаянно задела чашку. Она упала со стола и с грохотом разбилась. Малыш заворочался. Я поспешила к нему.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Бедный мальчик, я рядом, — тихонько шептала я со слезами на глазах и поправляя плед. — Все будет хорошо. Мы выстоим. Я сделаю все, чтобы ты остался со мной. Надеюсь, Туманов поможет с оформлением документов.

Убедившись, что малыш крепко спит, пошла укладываться сама. Голова гудела. Нужен был отдых. Только зря я надеялась, что смогу быстро уснуть. Ворочаясь с боку на бок никак не могла понять, как можно было отказаться от своей кровиночки. Еще не отпускали мысли, как все обустроить с усыновлением.

Скорее бы утро… Антон все разрулит… У него это здорово получается…

Глава 48

Разруливать Туманов начал с порога.

— Ну что? Ты все еще мечтаешь заменить подкидышу родителей? — съязвил он.

Слух резануло обидное слово подкидыш.

— Антон, это мой племянник. Как ты можешь?!

— Я-то могу. А вот тебе пора понять, что эти двое опять облапошили тебя, подбросив тебе своего ребенка. Я же только называю вещи своими именами.

— Это Рома — вещь?! Я не узнаю тебя, Антон, — обиженно отвернулась к окну.

— Ну прости, погорячился. И все-таки ты должна вернуть ребенка родителям.

— Как ты себе это представляешь? Письмо дочитал? Уехали далеко и надолго. Скорее, навсегда. Поэтому необходимо решить все вопросы по усыновлению.

Последние слова практически отчеканиваю. Тем самым подчеркиваю, что не допускаю возможность других вариантов.

В ответ слышу возмущение:

— Ты в своем уме?!

Смотрю на Туманова широко распахнутыми глазами. Что с ним происходит? Он стал другим. Появились резкие нотки. И это странное неприятие ребенка. Неужели только потому, что это сын Матвея?

Ревность? Раньше не замечала за ним подобного.

Может, Антону не нравится, что я проявила решительность. Он ведь привык сам решать важные вопросы. Или… А вдруг он не любит детей?

Пытаюсь сгладить ситуацию. Поэтому говорю тихо, примирительно:

— Антон, не сердись. Давай поговорим, решим, что делать дальше.

В ответ молчание. Начинаю беспокоиться. Неужели он не станет мне помогать? Что ж, придется самой пройти всю процедуру. Вот только…

— Ладно, — Антон вроде бы что-то уже решил. Напряженно жду, что именно. — Ксения, выслушай меня внимательно.

Согласно киваю. Но беспокойство не покидает меня. Такое начало не обещает ничего хорошего.

— Даже отбросив чудовищность их поступка, ты должны взвесить все за и против. Усыновление ребенка — серьезная ответственность. И, как я тебе сказал еще вчера, слишком много препятствий придется преодолеть.

— Я не боюсь этого. Правда, если честно, очень надеюсь на твою помощь. Ты ведь поможешь мне? — Заглядываю ему в глаза в надежде, что он не откажет. Ведь никогда и ни в чем не отказывал.

Туманов отворачивается, отводит взгляд.

Все. Это отказ. Но почему. Хочу развернуть его и высказать все, что я сейчас о нем думаю. А мысли достаточно резкие. Я обвиняю его в том, что он сочувствует кошечкам и собачкам, лечит их, бездомных пристраивает в приют или старается отдать хорошим людям.

А здесь ребенок! Мой племянник, родная кровь. Получается, его тоже в приют?!

— Какой же ты… жестокий! — с горечью произношу вслух.

— Значит так, слушай меня внимательно. Если ты хочешь, чтоб я помог тебе, то придется делать все так, как я скажу. И первое, на чем я настаиваю: мы немедленно заявляем о ребенке в полицию.

Так вот в чем камень преткновения. Он хочет, чтобы все было по закону. Я неуверенно, но все-таки возражаю ему:

— Но ведь малыша сразу заберут и определят в детский дом!

— Не знаю. Но иначе нельзя. Собирай мальчишку, возьми документы и поехали. Может, все обойдется. И его никуда не заберут. Ксения, решайся. Достаточно того, что ты сама до сих пор проживаешь здесь на птичьих правах. Но с ребенком так нельзя. Ему может понадобиться помощь врача. Или элементарно — какие-то прививки. Давай поступим в соответствии с законом.

Его слова звучат, как приговор. Внутренне сопротивляюсь. Не могу себе представить, что Ромку заберут. Я уже успела полюбить его.

— Ну что?

— Я боюсь.

— Тогда я уехал! — Антон решительно направляется к двери. Пытаюсь остановить его, удерживая за руку:

— Подожди! Дай мне пять минут… подумать…

— Не забудь взять свой паспорт, — напоминает Туманов. — И все документы на ребенка.

— Антон, а что если мы не будем показывать письмо Арины и не скажем, как ребенок попал ко мне? — пытаюсь ухватиться за соломинку.

— Нет, Ксения, надо рассказать все, как было.

***

С замиранием сердца иду за Антоном по коридору в отделении полиции. Ромка у него на руках. Я сжимаю в руке пакет с бумагами. Сейчас решится судьба Ромки. И моя тоже.

Ощущаю сумасшедшие удары сердца. Смогу ли объяснить все так, чтобы мне поверили. Так, чтобы Ромку оставили со мной. Так, чтобы доверили мне его. Я буду ему хорошей мамой…

Последние слова я повторяла, словно мантру, надеясь, что меня услышит кто-то неведомый там, наверху… И поможет… Обязательно поможет…

***

Все происходило как в тумане. И не только в кабинете следователя, к которому обратился Туманов. Также, словно во сне, я отвечала на вопросы в опекунском совете, прижимая к себе малыша и обливаясь слезами.

Предъявляемые документы вызывали у