Его коллега-дантист пригласил нас на семейный обед. Я надел шапку и перчатки, и отец, как обычно, объяснил всем мое состояние, но я не мог отвести глаз от жены и дочерей коллеги отца. Девочки были чуть старше меня и вели себя совершенно нормально. И мама у них тоже была нормальная. Она испекла пирог и приготовила курицу в духовке, а потом попросила дочерей показать свитера, которые они сами связали. Я почти ничего не говорил. Отец сказал, что я очень стеснительный и в Ирландии мне пришлось сидеть на домашнем обучении.

Потом, уже дома, я высказал свое восхищение матерью и дочерями. Отец странно на меня посмотрел и сказал, что пришло время ему двигаться дальше и открывать собственную стоматологическую практику.

Мы переехали в Роторуа – местечко, где можно было очень дешево купить землю. Шел 1982 год, и мне исполнилось четырнадцать. В Роторуа всегда пахло тухлыми яйцами из-за сероводорода, поднимающегося от термальных источников. Наш дом стоял на проселочной дороге в трех милях от города. По соседству располагался старый покосившийся домишко, но в остальном на много миль вокруг соседей у нас не было. Мимо нашего дома довольно часто проезжали фуры, но легковые машины появлялись редко.

У нас было две спальни, маленькая чисто функциональная кухня, длинная темная гостиная, а еще отдельный сарай, который стоял в десяти ярдах от дома. Сам дом был деревянный и ничем не напоминал наш огромный особняк в Ирландии с ухоженным садом, широкой подъездной дорожкой и каменными колоннами. Отец говорил, что это приключение, новый старт. Но никто из нас в это не верил. Он каждый день ездил в свой новый офис и обратно. Отец купил его у вдовы недавно скончавшегося дантиста. У него работал молодой секретарь по имени Дэнни. Я изредка с ним встречался. Мне кажется, он считал, что у меня какие-то проблемы с головой, потому что я не мог с ним нормально поговорить. Мне отчаянно не хватало общения, но мое косноязычие сильно мешало. Когда я сказал об этом отцу, он заявил, что мне не стоит особо взаимодействовать с другими людьми. Он напомнил мне, что они могут убить меня, даже не желая этого.

Долгие дневные часы, пока отец пропадал на работе, я посвящал исследованию новых территорий. Сзади наш участок огорожен не был, и через три недели я выяснил, что в двух милях после отвесного обрыва за нашим домом располагается природный горячий источник. Я остерегался эффекта, который такая вода могла произвести на мою кожу, но, когда рассказал об источнике отцу, он так же обрадовался, как и я. Мы отправились туда прохладным майским днем, поплавали в теплом горном бассейне, а потом охладились в ледяном озере за ним. Тут было гораздо лучше, чем на пляже в Ирландии. Вода совсем не раздражала кожу. Мы с отцом потом часто ходили туда на выходных, и зимой, и летом.

На примыкающем к нам участке жил парень, который выглядел на несколько лет старше меня. Он ездил на собственном грузовике. Меня это завораживало. Я видел его из окна и, когда отец уходил на работу, часами слонялся у нашего общего забора в надежде на какой-то контакт. Насколько я понял, он жил вместе с матерью. Они уходили рано с утра, он возвращался где-то после полудня, а она приезжала вечером, около девяти часов, а по выходным даже позже. Когда он возвращался домой из школы, то пинал мяч для регби по двору и ухаживал за курами. Я слышал их кудахтанье с другой стороны участка.

Я наблюдал за своим соседом и заметил, что в нем было нечто благородное. Судя по одежде и жилью, он был беден, но я слышал, как парень разговаривает со своей матерью. И он относился к ней уважительно. Она казалась очень пожилой. Уже потом я подумал, что она могла быть его бабушкой.

Я стал старше, и высказывания моего отца о женщинах начали вызывать у меня сомнения. Новая Зеландия была первой страной, где женщинам предоставили избирательное право. Отец взбесился, когда я рассказал ему об этом. Когда я заговаривал о пожилой леди по соседству, он закрывал глаза, и я сразу замолкал. Некоторые темы были у отца под запретом, и демонстрировал он это вот таким образом. Просто закрывал глаза, чтобы закрыть тему.

Я много думал о своих матери и сестре, которые много лет назад жили со мной по соседству. Я вспомнил, как ударил мать, беременную, в живот. Это не могло быть правильно, хоть отец и разрешил. Если он полностью прав, тогда почему мы теперь живем совершенно другой жизнью, под другими именами и на другом конце света?

И все-таки, у моей матери должны быть проблемы. Он был моим отцом, он заботился обо мне и никогда не поднимал на меня руку. Я видел доказательства безумия и агрессивности собственной матери. Однажды, когда моя сестра была еще ребенком, я спросил отца, почему он не заберет ее и не бросит на пороге церкви. Он сказал тогда, что оставить ее с Дениз было актом милосердия.

– Она – все, что у нее есть, – ответил он. – Я не так жесток, чтобы разлучать их. Было достаточно плохо отнять у нее тебя, и я не мог снова с ней это сделать. – Очевидно, у отца было доброе сердце.

Глава 31

Салли

Марк позвонил мне через несколько дней после случая в кафе. Я напомнила ему, какой задала вопрос, прежде чем Кэролайн устроила скандал.

– Почему я тебя так интересую?

– Ну, это довольно сложно, но я вроде как хочу быть твоим другом, присматривать за тобой. Это не жалость, но в то же время я не хочу создать неправильное впечатление.

– Что же тут сложного? – высказала я свои подозрения вслух. – Ты что, журналист?

– О господи, нет, я бухгалтер, и в городе совсем недавно. Мне кажешься интересной ты, твоя история. Я сказал или сделал что-то не так?

– Ты спросил, была ли я в отношениях. Мой терапевт решила, что ты можешь быть заинтересован в отношениях со мной.

– Есть один человек, которым я и правда заинтересовался, но сейчас еще рано о чем-либо говорить, и я боюсь облажаться. Ты помнишь Анубу?

Я вздохнула с облегчением.

– Ануба кажется милой, и вы оба разведены. Ты должен позвать ее на свидание.

– Я бы хотел, но формально я ее босс, и это может быть