разжечь перед ним небольшой магический костёр.

Еду и закуски разложили прямо посередине крыльца, а сами расселись кто куда с бутылками в руках.

— Такого дерьма со мной ещё не приключалось. — Эрая пшикнула бутылкой пива по левое плечо от меня.

— Это точно! — ответил я ей в тон, нежно погладив о спине. Потом осёкся и убрал руку, чтобы остальные не заметили.

— Да ладно вам, голубки, — рассмеялся гном. — Зубастая ревела два дня напролёт не только из-за своих рук, но и из-за того, что в кой то веки по-настоящему влюбилась, а любимого её тут же на кусочки порезали. Благо хоть, что демонюгой оказался живучей!

Тут же в его рыжую морду был метко запущен куриный окорочок, но Минин ловко поймал его и сунул в рот.

А мою руку накрыла прохладная ладошка. Я посмотрел вниз, разглядывая едва светящуюся в темноте руку, а когда поднял глаза, упёрся в алый отблеск большущих глаз Эраи. Под дружный свист и улюлюканье мы поцеловались.

— А ты, Минин, любил когда-нибудь? — Митра с интересом глянула на гнома, усиленно жующего что-то с тарелки.

— Что значит «любил?», хвостатая? И сейчас люблю, и пронесу эту любовь через всю свою жизнь!

Мы все с интересом уставились на него, а коротышка отрыгнул и надолго присосался к бутылке.

— Её зовут Фруда Несокрушимая. Дочь нашего горного короля Гавера Несокрушимого. Никогда в жизни я не встречал такой красивой, сильной, дерзкой и неприступной бабы! Клянусь, она однажды, ради развлечения, помогала кузнецу и так херакнула по наковальне, что та раскололась, а заготовка меча брызгами разлетелась по стенам! Вон, даже на меня попало!

Гном задрал свою рубаху, показав на груди багровый шрам в форме сердца.

— Как красиво и символично! — воскликнула Митра. — А король был не против ваших отношений?

— Каких ещё отношений?! В тот день я подошёл к ней, показав ожог, и сказал, что это судьба. Что готов ради такой женщины хоть в самое пекло гор нырнуть… А она посоветовала мне нырнуть на хер и огрела по голове так, что очнулся я только на следующий день! Не женщина, а огонь!

Снова наш хохот заставил птиц вспорхнуть с деревьев вокруг.

— Но ты надеешься всё же завоевать её расположения, я правильно понимаю? — Кано с интересом отставил почти допитую бутылку.

— Не надеюсь, а завоюю! Это только вопрос времени. Вот кончится моё наказание здесь с вами, и сразу покажу ей на что способен.

— Голову дракона ей припрёшь, как доказательство подвига?

— Нет, зачем? Такие красивые и умные зверюги пусть живыми летают… У нас там есть один! Главную печь разжигает. Во силища! Как дыхнёт, так за три зала от печи дышать тяжело, весь потом обливаешься. А я что-нибудь другое героическое совершу.

Во мне резко взял верх ярый зоозащитник.

— Вы что же это его там силой под землёй удерживаете?

— Да как ты его удержишь то, дурень? Дракон он же… Ого-го! Снаружи у подножья гор по ту стону хребта Сильвании у него гнездо. От гнезда мы ход прорыли в зал с главной печью. Аккурат такой, чтобы драконова голова с шеей пролазили. Вокруг гнезда со стороны леса кордон поставили с охраной, чтобы в его отсутствие охранять сокровища, которые он собирает и шибко уж любит. Ну и платим ему едой, да золотом, которое он же и помогает выплавлять.

— Ну дела… — только и присвистнул я. — Получается, вы как-то с ним договорились?

— Не как-то, а договорились. Он там уже тысячу лет живёт, вот и спелся с былыми королями о взаимопомощи. А то, мол, задолбали герои всякие золотишко тырить, пока он за едой летает, да и поговорить не с кем.

— Вы ещё и болтаете с ним на досуге?

— А как же? Он скотина знаешь какая мудрая? Поживи столько же… Очень любит споры чужие решать, да только с какой-нибудь фигнёй к нему не обратишься! Говорит «это мне не интересно, можете разобраться сами». А вот лет пять назад разгадал такое преступление, что думали — пиши пропало. Ну да не буду рассказывать, а то вся ночь уйдёт. Отолью пойду.

С этими словами он вскочил, и, со всего маху, врезался темечком в перила крыльца.

— Ааа!! Да раздери ты эту деревянну курву! Урод какой-то строил, чтоб ему пусто было!

Вампирша снова нагнулась ко мне.

— Почувствовал что-нибудь? Как тогда в доме Криолы?

Я прислушался к своим ощущениям. Они были довольно смутны, даже не понять, ощутил ли я прилив сил от вспышки чужой боли или просто прочувствовал удар гнома.

— Не могу понять. Слишком поздно спохватился.

— Тогда сейчас готовься. — подмигнула она мне.

И когда гном, потирая голову, протопал мимо нас, вампирша размахнулась и с такой силой шлёпнула его по заднице, что звук был похож на выстрел из пневматического ружья.

— Ааа!! Твою бога в душу мать! — пролетев целый метр, Минин схватился за корму и развернулся. — Сучья ты дочь, что ж творишь то?!

— Зато от головы своей больной отвлёкся. — Ласково промурлыкала Эрая.

— Хм. А ведь и правда. — он ощупал сначала голову, а потом снова взялся за зад. — Снизу я покрепче буду, а башку уже и не чувствую совсем. Но всё равно, как треснул бы тебе в ответ! Полетела бы дальше, чем видишь!

Все снова заржали, а мне было не до смеха. Потому как в этот раз, сосредоточившись, я получил то, о чём спросила Эрая. И это была совсем не та энергия, которую мы получаем из окружающей среды для составления заклинаний. То, что я подчерпнул от вспышки боли гнома, было холодным, щекочущим в груди и… злым.

Глядя на моё лицо, вся компания притихла. Даже гном подошёл поближе.

— Получилось? — Эрая отползла на пару футов назад. — Попробуй теперь высвободить эту энергию. Сделай фаербол.

Я поднял руку на уровень груди и пустил по своим внутренним каналам эту мерзость. Над моей ладонью зажегся огонь. Но пламя было не ярко алым, как обычно, а пепельно-серым с чёрными всполохами. Я вложил в него всю инородную энергию и почувствовал облегчение, когда её не осталось внутри меня. А огненный шар, тем временем стал размером с мою голову.

Лица товарищей, освещённые этим светом, мне совсем не понравились.

— Кто мне скажет, что это такое и что с этим делать?

Кано встал и подошёл поближе, рассматривая странного вида заклинание над моей рукой.

— Мне не известен ни один вид магии, выглядящий подобным образом. — он обошёл меня пару раз и остановился. — Мы уже обсуждали твою аномальную активность в Геранде, пока ты лежал без