А прячет он небольшой мешочек из синего шелка с желтой вышивкой. Такой же, что был привязан к поясной тесьме моих роскошных брюк. Вор! Украл под шумок мой кошелек и делает ноги! Денег там, кстати, мелочь – всего пара золотых монет и горсть серебра. Но для нищего пропойцы, живущего в рыбацкой деревне, это просто королевский куш.

Увидевший мои безмолвные жесты стоявший внизу слуга все понял. И когда мимо него раскачивающейся походкой протащился громко икающий рыбак Афросий, пристроился следом за ним. Теперь можно не волноваться, что одна из фигур на игровой доске бесследно исчезнет.

– Ракитушка, говори, – нетерпеливо напомнил я. Пора ускоряться.

– Ну, – не глядя на меня, выдавила Ивова Сестра и принялась рассказывать, сначала неохотно, а затем все живее и живее.

Картинка вырисовалась очень живая и яркая, четко дающая представление о случившемся.

Предтечей проблем, как и ожидалось, оказался рыбак Афросий, чтоб ему неладно было.

Одним чудесным туманным днем – кои на озере Найкал не редкость – рыбак Афросий на своей хлипкой старой лодчонке, выписывая загадочные вензеля на водной глади, приплыл к череде островков, известных как Иглы Ерша. Часть островков, этих крохотных кусочков суши, пустовала. А часть была поделена между Ивавой и Снессой – двумя великими светлыми богинями.

Святилища Снессы представляли собой каменистые клочки тверди, где в беспорядке лежали корявые статуэтки, выточенные из кости и камня. Преимущественно изображения змей и рыб. В частых лужах среди камней жили сотни дибилидов. Сюда приплывали только лохры, распевали здесь песни, распивали в немыслимых количествах свою настойку, не забывая наливать ее и в лужи с дибилидами, танцевали, пожирали только что выловленную рыбу, бросались друг в дружку комьями грязи, пьяно хохотали, били в бубны и барабаны, водили хороводы вокруг жриц, малевали на своих телах ужасные узоры, а еще показывали голые зады соседним островкам – тем, где располагались святилища Ивавы. Все это в целом и называлось ритуалами лохров, молитвами во славу Снессы. Мероприятие сомнительное, но лохрами любимое и потому частое, долгое и громкое.

Святилища Ивавы посещались людьми, эльфами, полуорками, гномами и даже ахилотами. Ибо Ивава – это Ивава. Само сострадание и воплощение исцеления. В нее веровали и ее почитали абсолютно все расы Вальдиры. Святилища представляли собой островки, густо заросшие высокими плакучими ивами – священными деревьями. По центру островков – нечто вроде особых мест с обязательными ритуальными предметами. Как то: чаша для питья рядом со стопроцентно присутствующим целебным родником, в чьей воде лежит еще один ритуальный предмет – они бывают разные, поэтому нет смысла перечислять. Плюс там же лежат некоторые дары, оставленные благодарными прихожанами. Ритуалы на островках – святилищах Ивавы – проходили тихо, благочинно, молитвы читались шепотом, никто музыку не играл, в барабаны, упаси Ивава, не стучал, голые зады не показывал.

Вот на один из таких островков и прибыл рыбак Афросий. Причалил он. Выпал из лодчонки. Кое-как встал. Игнорируя ухоженную тропинку проломился сквозь густые ивовые заросли, рухнул там на колени, пьяно и протяжно рыгнул, умылся из святого родника, прополоскал рот, сплюнул обратно, а затем ударил челом о камень и почему-то надолго затих – часа на два. После чего вновь зашевелился, приподнял опухшую харю с огромным синяком на лбу, да и взмолился громко к Иваве – спаси меня, мол, от пристрастия к вину хмельному, избавь от пагубной привычки. Потратив на молитву пару минут, снял Афросий с пояса штанов большую флягу, опустошил ее в пару присестов, после чего встал, деловито собрал отовсюду ритуальные предметы, ушел к лодке, побыл там чуток, а затем вернулся – с куском старой рыболовной сети. Ею он и вычерпал из небольшого тенистого и тинистого прудика всю имевшуюся там живность, приговаривая себе под нос «на ушицу сгодится». Помимо обычных пескарей, там в тот момент находились молодые храмовые щуки – совсем еще молодь, щурята, будущие храмовые водные воины. Всех их и выгреб рыбак Афросий. После чего и отбыл на берег, оставив за собой разоренное святилище.

Ракитушка в то время отсутствовала – находилась в другой прибрежной деревушке на свадьбе одной из исцеленных ею красавиц-подружек. Вернулась она только на следующее утро, ужаснулась, принялась действовать.

Опознать разорителя труда не составило. Легко было его и найти. А дальше дело встало намертво.

Дело в том, что рыбак Афросий слушать гневные речи Ракитушки не стал, сразу же послав ее так далеко и высоко, что туда не каждый дракон поднимется. Пьяному море по колено, Найкал по щиколотку, а Ракитушка в той луже – головастик пучеглазый, и не более того.

Ракитушка попробовала еще раз усовестить наглеца. Ее послали. Еще раз. Ее послали. Еще раз. Ее послали с особым умением и по крайне извилистому и порой опасному маршруту. Тут-то мирная и добродушная Ивова Сестра Ракитушка и озверела к чертям. И совершила страшную ошибку, хотя в тот момент ничто не могло предвещать ее.

Ракитушка отдала приказ одной из слушающихся ее взрослых храмовых щук: «Следуй за Афросием всюду, где сможешь! Преследуй его! Пугай его! Изнуряй его! Мучай его! Рви ему сети! Опрокидывай лодку! Не давай рыбачить! Пусть отдаст Афросий украденное! Пусть раскается в содеянном! А заодно приглядывай, где он плавает, где причаливает. Может, там святые предметы спрятаны? Ищи! Ищи что есть сил!» Принявшая приказ храмовая щука с именем Зубрава принялась действовать мгновенно, превратившись в самую настоящую штурмовую советскую подводную лодку, принявшуюся атаковать противника везде, где бы его ни находила.

Вот только не учла Ракитушка, что Афросий из тех рыбаков, кто предпочитал не рыбу ловить, а пить по-черному. И на лов он выходил крайне редко, когда в карманах заканчивался последний медяк и не на что было купить хмельного. Поэтому щучье запугивание происходило редко, хотя пугался рыбак сильно, до колик и судорог, бегал жаловаться односельчанам, вопил, обвешивался амулетами разными и носился в храмы. Но и только. Ракитушкино терпение уже подходило к концу, тем более что по долгу службы она часто отбывала прочь, порой не появляясь у Игл Ерша по неделе и более. За святилища уже не боялась – все храмовые щуки до единой получили приказ не подпускать вора и разорителя Афросия! Да и ивовые заросли не пропустили бы больше недруга.

Так и продолжалось… до определенного момента, ставшего черным днем в календаре Ивовой Сестры.

Как-то вернулась она с очередной «командировки», где Ракитушка была под водой, в теплых соленых водах далекого