class="p1">Нож соскользнул с подставки и тут же оказался в животе Кука. Тем не менее, Чарльз увидел, как лезвие вспыхнуло на лице Кука, поражённом не столько ужасом, сколько осознанием. Кук упал на нож. Чарльз закрыл глаза. Он вслепую вытер руки о куртку. Наконец, он повернулся к присутствующим и почти понял то, что знал Кук. Они смотрели на него с новым выражением: поклонением.

Позади себя Чарльз услышал какое-то движение. Ему пришлось повернуться. Девушка высвободила руки из верёвок, разогнула мизинец, спрятанный в ладони, и вытерла тряпкой малиновую краску с пола. Проходя мимо Чарльза, она протянула руку, чтобы коснуться его, но в последний момент отвела глаза и опустилась на колени перед телом Кука. Смит присоединился к ней, и они взялись за руки. Остальные последовали за ними и опустились на колени, двое пенсионеров приседали медленно, словно у них истощились батарейки. Они повернули свои лица к Чарльзу в ожидании.

«Вы сделали это! — мог бы закричать он, чтобы победить их. — Вы это инсценировали, вы это придумали! Это ничего не значит».

И всё, что он сделал, это исполнил их сценарий — но его рука держала нож, его рука все ещё чувствовала погружение ножа в тело, его рука показывала лезвие, перед которым они съёжились. Внутри него что-то проснулось и набухло, разрывая его на части, втягивая в себя. Они видели, они знали. Девушка протянула к нему руки, и они хором произнесли имя.

Чарльз сразу же оказался вне своего тела, он больше не был его частью. На мгновение его наполнила невинность забвения. Потом, наконец, он всё понял. Он почувствовал, как то, что они вызвали, высасывает его, как устрицу, превращая его в себя; он ощутил боль, когда его молекулы разрывались на части, как будто ему отрезали пальцы. Он вскрикнул один раз. Потом изо рта у него хлынула кровь.

Люди двигались шёпотом по квартире, отводя глаза. Двое из них несли тело Кука до его машины.

— В этих холмах, запомните, — прошептал Смит.

Он вернулся в студию, опустив голову.

— В реку? — спросил кто-то, указывая на сухую серую фигуру, на полу.

— Это теперь ничто, — сказал Смит. — Его не узнают. Входная дверь.

Они собрали шелуху и сложили её в бумажный пакет, где она затрещала, лопаясь. Кто-то пронёс сумку через паб. Свечи были погашены. Человек выбросил содержимое мешка на улицу под газовые фонари, и собаки, рыча, бросились в бой. Затем он присоединился к остальным, когда они благоговейно подняли глаза на то, что заполняло квартиру, и стали ждать, что оно заговорит.

Перевод: А. Черепанов

Примечание А. Ч.: диалог про жену Смита в оригинале не смогла понять даже коренная англичанка из британской переводческой компании, у которой я решил спросить совета. Мы с ней не смогли расшифровать замысел автора — что такое понял Кук? Он сам бросился на нож или всё-таки его зарезал Чарльз? Ради чего был разыгран этот спектакль с кровью из пальца? Вот такая «сверхъестественная фантастика», от писателя из Великобритании. Но у Рэмси Кэмпбелла есть своя страница в Twitter (сейчас ему 73 года), где о себе он сообщает кратко: «Я пишу хоррор». Я написал ему вопросы про рассказ «Потенциал», и вот, что он ответил: «She plays the victim in order to invoke whatever is invoked. Charles stabs Cook, as I remember from fifty years ago». (Она изображает жертву для того, чтобы произошло то, что произошло. Чарльз зарезал Кука, насколько я помню по прошествии 50 лет).

Отзыв к этому рассказу от одного читателя с сайта Goodreads: «Потенциал», — «очень странный рассказ, концовку я так полностью и не понял»

Рэмси Кэмпбелл

Безумие из подземелий

(финальная версия)

Ramsey Campbell «A Madness From The Vaults (Final Version)", 1971. Рассказ относится к циклам «Мифы Ктулху», и «Тонд». Фин. версия (1971) написана через 9 лет после первой (1962), однако опубликованы они были одновременно, в журнале «Склеп Ктулху», за 1986 год.

Под городом Дерд на планете Тонд находится лабиринт из подземелий, происхождение которых остаётся неясным. Люди из расы Яркдао, построившие новый город, не могли интуитивно объяснить существование этих подземелий и не поощряли жителей Дерда исследовать обрывочные легенды о почти бесконечных проходах, связанных между собой таким образом, что это бросало вызов картографии. Яркдао предположили, что подземелья выполняли какую-то герметическую функцию в жизни неизвестных обитателей этого разрушенного города пирамид, на фундаменте которого они собирались построить Дерд, поэтому они пренебрегали дальнейшими размышлениями на эту тему. В период расцвета Дерда некоторые яркдао предпочли погребение в склепах вместо того, чтобы страдать от забвения на вершине горы Лиота, что возвышалась над городом, но такие бунтари были редкостью. Множество людей избегали проходов в подземелья, которые зияли на некоторых улицах Дерда. Их отпугивала легенда, что в определённые ночи сохранившиеся внизу трупы выбираются из своих ниш наружу, и с лицами, обращёнными к мёртвому, бледному солнцу Баальбло, бродят по городу.

На закате своего существования Дерд пребывал под тиранической властью своего последнего правителя Опойоллака. Он издал закон, что человек, виновный в любом преступлении, должен быть брошен в подземелье. Склепы в самых бедных кварталах города заполнялись трупами жителей, налоги с которых обогатили одежды правителя — он украсил их мерцающими чёрными амулетами. В то же время более богатые яркдао могли только плакать, когда их особняки рушились под постоянно растущими хрустальными змеями, украшавшими дворец Опойоллака. Новорожденные в Дерде больше не получали имён после многодневного ритуала крещения; имена им по своей прихоти давал сам Опойоллак, который, таким образом, гарантировал себе, что никто не сможет похвастаться таким же звучным именем, как у него, и тем самым удерживал свою власть над городом. Право говорить определённые слова, фразы и использовать особые обороты речи имелось только у Опойоллака, так как язык Тонда обладает особой силой. Ходили слухи, что правитель может приказать построить храм в свою честь, и никто не осмеливался размышлять о возможной судьбе тех девственниц, которых вызывали в его дворец; хотя некоторые говорили, что в такие моменты хрустальные змеи становятся красными на фоне зелёного солнца. И некоторые девушки, действительно, старались лишний раз не прихорашиваться.

Итак, Опойоллак правил в мифическое время, и Дерд погрузился в упадок. Губы правителя украсились кровью от пыток, а город пребывал в апатии. Тем не менее, на рассвете одного дня, когда Опойоллак завтракал под полупрозрачной крышей, изготовленной из найденной в пустыне раковины, к нему явился слуга. Он раздвинул