Шрифт:
Закладка:
Остался последний Пятый.
Сожалея о том, что он не выбрал в Оружейной Лавке Седого что-нибудь более многозарядное, Паломник не задумываясь нажал на курок. На этот раз ему частично повезло.
Лихой, отбросив в сторону ногой блондинку, привстал со своего кресла и путаясь в спущенных штанах, попытался добраться до Паломника. К этому же время несколько пришел в себя и Мент. Пироман сложил ладони тарелкой и направил вытянутые руки в сторону Инвалида. Прямо перед открытыми ладонями возник призрачный сгусток пламени. Сначала небольшой, но потихоньку обретающий форму шара, при этом наливаясь багровым цветом.
Опять же сработало пресловутое ясновидение, которое сам Паломник напрочь отрицал. Когда шар достигнет размера волейбольного мяча, то сорвется с рук и устремится в сторону инвалида. Который не то что уклонится не успеет, но вместе с задней стенкой микроавтобуса горящей кометой улетит за горизонт.
— Ультимативное умение. — вынужден был признать инвалид. Пожалуй таким и элитника завалить можно. При условии, что тварь будет стоять на одном месте в ожидании, когда Пироман будет готов к запуску фаербола.
В это время он и нажал на курок. Пятый выстрел опять же не причинил Лихому никакого вреда. Вот только смена положения тела привела к тому, что защитная сфера отразила на этот раз пулю не в крышу, а прямо в предплечье Мента. Вот после этого Паломник в полной мере и смог оценить поражающую способность Пустынного Орла. Менту просто оторвало руку. И он рухнул в кресло водителя размахивая коротким обрубком чуть пониже плеча, из которого фонтаном била кровь. Куда при этом исчез формирующийся огненный шар разглядеть не удалось.
Остался последний противник. И тогда Паломник использовал свое оружие последнего шанса, о котором даже в уме старался не думать. Чтобы не сглазить.
— Три ноль в пользу медицинского оборудования, — произнес он через две секунды, разглядывая умирающего Лихого, нанизанного на импровизированное копье торчащее из инвалидной коляски, словно бабочка на булавке.
— Интересно, а я могу имя поменять? С учетом реалий мне больше бы подошло не Паломник, а что-нибудь навроде «Рыцаря титанового штатива». После чего, нажатием кнопки вернул металлический стержень вовнутрь коляски. При этом тело Лихого сползло со штатива и свалилось к ногам инвалида.
— Похоже защита Лихого была рассчитана только на быстролетящие цели, типа пули. А то что двигается не так быстро — пропустила. Иначе хрен бы я этот барьер смог пробить, — хладнокровно рассуждал Паломник, рассматривая поверженное тело своего врага.
Подобная странная реакция стала результатом отходняка, вызванного пониманием, что ему в который раз чудом удалось выжить.
Правда все еще далеко не закончилось. Менту удалось остановить кровь хлещущую из культи путем прижигания обрубка. Все-таки пироман. И теперь он стонал сидя в водительском кресле. Фил до сих пор пребывал в ступоре, закатив глаза. И главное, надо что-нибудь было делать с оставшейся в живых блондинкой. Все же человек. Не бросать же ее тут одну.
В который раз ситуация решилась сама собой.
Блондинка, издав протяжный вой, быстро сменившийся утробным урчанием резко вскочила на ноги и одним прыжком преодолев полуоткрытую перегородку, разделяющую салон микроавтобуса и водительскую кабину впилась зубами в шею пиромана.
Этот звук хорошо был знаком Паломнику. Именно так урчала Рыжая пожирая Альфреда.
— Не убежден до конца, но, похоже, сильный стресс ускоряет трансформацию зараженных в тварей стикса. А возможно тут все дело в сексе. К тому же придает вновь обращенным на первом этапе дополнительную энергию Уж слишком мало эта блондинка напоминает медляка. Зато проблемы о дальнейшей судьбе жертвы бандитов беспокоится не придется.
И хотя у Паломника в голове мелькнула мысль обшмонать Лихого и его команд на предмет чего интересного, но после того,как тварь стикса приподняла голову и вперилась в инвалида своими страшными белесыми буркалами, эта мысль тут же прошла. Сражаться с бывшей блондинкой было нечем. Вряд ли ее удастся нанизать на штатив. Да и, честно говоря, не очень хотелось. Поэтому Паломник, прихватив с собой, один из четырех рюкзаков, стоящих вдоль стенки салона, открыл заднюю дверь микроавтобуса, и частично удерживая коляску от падения телекинезом, выехал на поляну. Оставив тварь стикса разбираться с пока еще живыми Ментом и Филом.
А через две недели Паломник, прячась невдалеке от Белогорска, с восторгом рассматривал Белый Город на холме. Прошлый раз, пробираясь по перешейку вдоль границы Черного Кластера, он не смог этого сделать. Поскольку была ночь. А сейчас не мог оторваться, разглядывая город в бинокль, доставшийся в наследство от Лихого, буквально наслаждаясь видом высоких башен, сделанных из ослепительно белого мрамора, широких улиц, покрытых гранитной брусчаткой, сказочными домами вычурной формы.
— А ведь это город не из нашего мира. И вряд ли Земляне из параллельных вселенных имеют к нему отношение. Не слышал ни об одном из иммунных, выходце из Белогорска. Не удивлюсь, если Екатерина окажется правой. И в Улье существуют Святые Места. И это одно из таких мест. На секунду Паломник вообразил себе тот чужой мир. Перед глазами отчего-то возникли высокие заснеженные скалы и желтые облака. И, надо сказать, что увиденное инвалиду не слишком понравилось.
Глава двадцать пятая. Дети Стикса
Если еще неделю назад всяческие разговоры о Святых Местах казались Паломнику не более чем бредом сумасшедших, то встреча, случившаяся с ним накануне, несколько поколебала уверенность инвалида в собственной правоте.
После того, как он покинул негостеприимный микроавтобус Лихого и отъехал подальше, возникла проблема, в какую сторону двигаться. Идея достать винтовку и расстрелять из нее сначала обратившуюся в тварь стикса блондинку, а потом и оставшихся в живых бандитов, в случае, если с ними до сих пор не разобралась их бывшая жертва, с тем чтобы все же поискать в вещая трейсеров из Бутырки что-нибудь интересное, была после непродолжительного осмысления Паломником отброшена. Безо всякого на то обоснования. Просто не хотелось и все тут!
А что касается: «Куда податься», так это действительно животрепещущий вопрос. Выезжать на шоссе не было ни малейшего смысла. С одной стороны оно вело назад в стаб Дальний, где вернувшемуся инвалиду не приходилось рассчитывать на радостную встречу. С другой упиралось в городок, в котором ныне мародерничали Охотники за Хабаром из того же Дальнего. Встреча с ними была чревата вопросами: «А где это ты, мил человек, своих попутчиков потеряли?». Оно ему надо? Нет. Оно ему не надо. Правда, по словам того же Лихого, где-то впереди от главного шоссе ответвлялась нужная ему дорога на восток. Вот только Паломник засомневался, располагалась ли она до городка или после. К тому же не факт, что такое ответвление от главной дороги всего одно. И вероятность выбрать нужное далеко не гарантирована.
Так что Паломник решив не рисковать и по грунтовке сразу же покатил в ту сторону, которая, с его точки зрения, вела на восток.
На самом деле, в отличии от своего первого вояжа от Белогорска до Дальнего, сейчас ситуация с ориентацией на местности выглядела намного лучше. Екатерина, по большому секрету, показала ему карту, украденную из кабинета самого Монарха, куда девушку однажды пригласил Городской Голова для того чтобы расслабиться не отрываясь от работы на благо стаба. Карта, вернее даже не карта, а этакий набросок общего плана от руки, то что люди сведущие в туризме называют кроками, лежала среди других многочисленных бумаг на столе клиента. А поскольку Монарх в порыве страсти смахнул все бумаги на пол, освобождая место для жрицы любви, то потеря одного из многих листов вряд ли привлекла его внимание. Так что Екатерина не слишком-то и рисковала, засунув лист с кроками себе в чулок. Наличие у девушек чулков и подвязок было еще одной фишкой Монарха.
Тогда, из этого рассказа, Паломник вынес только одно предположение. О том, что в бытность свою, в родном мире, Монарх был боссом средней руки. И обожал заниматься сексом со своей секретаршей, разложив подчиненную на рабочем столе. С учетом требований к чулкам и подвязкам, складывался образ полуответственного руководителя тридцатых годов из какого-нибудь Райпотребсоюза.
Что тут же заставляло относиться к Монарху со всей серьезностью, поскольку в этом случае время прибывания Городского Гловы в Улье должно было бы исчисляться многими десятилетиями. А старожилы стикса далеко не за красивые
