В последний путь своего недруга я направил головой вниз. Так надежнее. В очередной раз по-упыриному порадовался, что звук падения прозвучал через какое-то время, а не сразу. И, что плескануло там, далеко внизу.

Исследовать свою одежду я посчитал бессмысленным. Наверняка, какие-то следы присутствуют. Проще от всего избавиться, включая чехлы сидений. И багажник тоже придётся как следует промыть с какой-нибудь химией.

Ломать голову мне следует по совсем другому поводу. Покойный теперь уже Лобачев, заказчику о проделанной работе не отзвонится. Он вообще на связь не выйдет. Ни сегодня, ни завтра, ни когда-либо потом. Но кому надо, тот знает, к кому он ушел на встречу. Значит, этот кто надо, вскорости начнет суетиться и вешать на меня всех дохлых собак. Одну, уж это точно, и даже к бабке не ходи!

Следовательно, мне нужно непробиваемое алиби. Железобетонное алиби! Из такого же бетона, у которого я расспрашивал своего топтуна.

— Привет, любимая! Если бы ты только знала, как я по тебе соскучился! — протянул я в открывшуюся дверь самые лучшие гладиолусы.

Которые я только смог найти на вокзале, терпеливо переходя от торговки к торговке. Под заинтересованным взглядом тётки, уже продавшей мне сегодня двадцать гвоздик.

Глава 23

— Ты чего в форме? — удивлённо таращилась на меня Лидия Андреевна, открывшая мне входную дверь, — У тебя же сегодня отсыпной после дежурства!

— А я, Лида, чтоб ты знала, вообще-то в милиции служу. И службу свою, согласно присяге, несу добросовестно! В том смысле, что круглосуточно. Не то, что некоторые! — устав к концу дня от своих и от чужих вопросов, решительно шагнул я через порог, — У тебя супчику какого-нибудь не найдётся? Я кушать хочу!

Пару секунд, отступив в сторону, хозяйка квартиры рассматривала меня молча.

— Давай разувайся, мой руки и проходи за стол! — Зуева несильно оттолкнула мою товарищескую руку от своей выразительной, не в пример груди, задницы.

Она не стала меня томить в своём коридоре, мучая глупыми расспросами. Как ни крути, а всё же умная женщина Лидия Андреевна Зуева. И, как начальница она заботливая, не в пример Данилину. Может, жениться на ней? Гражданским браком, месяца на три? Дольше трёх месяцев она всё равно меня не выдержит.

Я пошел выполнять указание своей строгой начальницы, а сама она, не теряя времени, метнулась на кухню. Надо полагать, чтобы незамедлительно организовывать там моё харчевание.

Зайдя в ванную, сняв китель и осмотрев его, я еще раз убедился, что этот комплект повседневного обмундирования уже дальнейшей носке не подлежит. Как и на брюках, спереди присутствовали нехорошие пятна. Некрупные и особо не бросающиеся в глаза. Но для продуктивной работы экспертов-криминалистов, биологического материала присутствующего на моих форменных шмотках, хватит за глаза. И за новую обувь мне тоже в скором времени придётся поклониться. Светлане Сергеевне Шевцовой или же ишемически неполноценному фарцовщику Брусенцову. Цебовские туфли, которые я использовал все сегодняшние сутки, мне было чрезвычайно жалко. Их бы еще носить и носить. Но не судьба. Дороговато мне обходится борьба с преступностью…

К столу я вышел по-домашнему. В трусах и в майке. Штаны вместе с рубашкой и кителем я оставил на полу ванной.

— Признайся, душа моя, ты меня сегодня ждала? — восхищенно оглядев накрытый стол, растерянно спросил я.

На свежерасстеленной льняной скатерти я рассмотрел не только тарелку с фирменным лидиным борщом. Да еще уже со сметаной в нём и с зеленью. Были еще и котлеты с гарниром из умеренно разваренной и рассыпчатой гречки. Щедро, так, как мне нравится, приправленной янтарно-масляной морковно-луковой пассеровкой.

Увидев этот восхитительный натюрморт, я в тот же миг осознал, что уже давным-давно хочу съесть именно это гастрономическое великолепие. Быстро, жадно и всё сразу! Слюна заполнила мой рот и я, еще не присев за стол, уже схватил лежавшую у тарелки ложку. И потянулся к корзинке с хлебом. Изо всех сил пытаясь обуздать свои голодные рефлексы и животные инстинкты. Чтобы не торопливо, с чувством и с толком погурманствовать. Радуя не на шутку распалившимся аппетитом свою хлебосольную начальницу. Смакуя каждую ложку и всенепременно приводя в восторг каждый вкусовой рецептор своего языка.

— Ничего я тебя не ждала! — довольным взглядом наблюдавшая за мной Лида, независимо фыркнула в ответ на нахально сформулированный мною вопрос.

— Ты же всё равно в последний месяц ко мне не приходишь! — с почти незаметным укором упрекнула она. — У своей прокурорской кобылы, наверное, всё это время пасёшься? — придвигая к тарелке с борщом подставку с перечницей и солонкой, ревниво покосилась на меня Зуева. — Признавайся, у неё кормишься?

— Побойся бога, любимая! — не поднимая головы от тарелки с борщом, прерывисто пробубнил я, пытаясь оправдываться, совмещая свою невнятную речь с активным приёмом пищи, — Что за выражения⁈ Ты же член! — на несколько секунд я умолк, пережевывая безукоризненно протомлённую капустно-свёкольную гущу борща, — То есть, ты же почти членка нашей руководящей и направляющей КПСС! Как ты можешь такое говорить⁈ Ты мне пример должна подавать! Тебе не стыдно? Кстати, когда у тебя кандидатский стаж заканчивается? — попытался я перевести разговор на другую тему.

По хорошему, перед тем, как попросить Лидию Андреевну перелезть со стороны закона через громоздкую баррикаду УК РСФСР на мою сторону, надо было её подготовить. Следовало бы привести её в состояние добродушного позитива. По отношению к себе. И уже потом, после достижения взаимопонимания, и взаимопроникновения, очень аккуратно обратиться к ней со своей сомнительной просьбой.

— Да ну тебя! — отмахнулась разумная Зуева, трезво и недорого оценив поток моего словоблудия, — У меня водка есть, будешь? — она потянулась рукой к дверце холодильника.

— Нет, душа моя! Лишнее это! — поторопился я отказаться от сорокоградусной, опасаясь не совладать с искушением и прельститься рюмкой-другой бодрящего напитка, — Нынче не вино меня пьянит, а только ты, Лида! Вот смотрю на тебя и, не поверишь, голова кружится от счастья! Какая же ты красивая, Лида! И борщ твой, опять же…

Обхватив начальницу за упругий круп левой рукой, я притянул её к себе и усадил на колени. А правой, в которой, не менее крепко держал ложку, почерпнул из тарелки гастрономического счастья.

С удовлетворением отметив, что Зуева не предпринимает активных усилий, чтобы вырваться, я направил ложку в рот. Наполняясь вместе с борщом уверенностью, что после приёма пищи мне будет позволено транспортировать мою начальственную кормилицу в койку. В соответствии с устоявшейся уже традицией, не опуская её со своих колен на пол. Излишество это, конечно. Но зато Лида потом всегда сможет заявить, что подчинённые её уважают настолько, что буквально на руках носят.

Н-да, надо будет её как следует уважить. Очень качественно и на совесть уважить…

Процесс совращения Лидии Андреевны на осознанное лжесвидетельствование я спланировал на после того, как разок, а еще бы лучше, два разка, докажу ей своё дружелюбие. В эти минуты женщины обычно забывают свою врождённую и порой небезосновательную аксиому, что все мужики козлы. И потому, зачастую идут навстречу их просьбам. Иногда, самым необычным и предосудительным просьбам. А раз так, то пойду и я по проторённой теми козлами тропе. Уж лучше я, приличный человек и комсомолец, воспользуюсь этой особенностью лучшей половины человечества. Чем это сделает какой-то мерзавец.

С колен моих Зуева всё же подскочила до того, как я вознамерился направиться с ней на её разложенный диванчик. Она достала из холодильника компот и налив бокал, поставила его передо мной.

Сунув руку под её лёгкий халат, я выразил ей свою искреннюю благодарность.

— А что за свёрток ты там, в прихожей оставил? — с небес вернула меня на землю Лида.

Поморщившись, я молча принялся доедать котлету. Отвечать, что это подменные спортивные штаны и рубаха, захваченные из гаража, я не стал. Потому что такой ответ обязательно потянет за собой новые вопросы. И напрочь порушит всю выстроенную мной хронологию нашего общения на ближайший час.

— Я тебе потом всё расскажу. Если захочешь, — неохотно, но надеясь, что убедительно, пообещал я, — Я ведь никогда от тебя ничего не скрываю, ты же знаешь это, любимая!

Ни скепсиса, ни сомнений, в ответ на мои слова, Зуева скрывать не стала. Но и с вопросами приставать тоже остереглась. Просто посмотрела на меня неодобрительно и так же неодобрительно покачала головой.

После ужина я прошел в ванную, где принял душ и почистил зубы специально отведённой мне щеткой. Поскольку она, то есть, начальница, всё еще суетилась на кухне, незыблемую традицию пришлось соблюсти. Стараясь не задевать дверные косяки красивой головой любимой женщины, я дотащил её до ложа любви.

А всё же хорошо быть