Шрифт:
Закладка:
Павел Преженцев: А реальность бывает много жёстче. Пример, с какими неприятностями можно столкнуться при обращении со «старой маркой», – случай, произошедшей с моей хорошей знакомой, до известных событий возившей в Россию вина из Молдавии. По понятным причинам, я не стану называть её настоящего имени – пусть её зовут, условно, Катей. Вот её история:
С момента запрета на оборот молдавского алкоголя моё вино со старой маркой стояло опечатанное налоговой инспекцией на одном из складов. Продавать его было нельзя, и оставалось два выхода – или вернуть в Молдавию, или утилизировать. При этом представители Роспотрбенадзора периодически звонили на склад и спрашивали, когда будет утилизировано вино.
Возврат был на практике невозможен, так как механизм реэкспорта вообще не был прописан в документах. Кроме того, было абсолютно не ясно, как вернуть уплаченные пошлины и т. п. Утилизировать вино продажной стоимостью $300 тыс. было, согласитесь, жалко – это поставило бы крест на бизнесе. И я решилась на следующую операцию. Найдя фирму, которая занимается утилизаций, я договорилась официально уничтожить лишь 2 % продукции, при этом по документам будет уничтожено всё. Оставшееся вино собиралась вывезти на один из уже не алкогольных складов и, постепенно продавая по знакомым, друзьям, друзьям друзей и т. п., за год-два выручить хотя бы что-то. Помочь с прикрытием перевозки продукции, а это несколько фур нелегального молдавского вина с нелегальной старой акцизной маркой, я попросила одного из знакомых, близкого, так скажем, к органам. Он нашел человека, также связанного с органами, который должен был сопроводить нашу процессию. Стоит отметить, что я перед этим буквально за день в срочном порядке обзванивала склады на предмет возможности вывезти туда вино. Так что информация о предполагаемом мной деле просочилась наружу…
В означенный день были найдены автомобили, загружены, подготовлены документы – формально вино вывозилось на утилизацию. Приехавший человек для «прикрытия», назовем его «крыша», вдруг предложил продать сразу всё вино своим знакомым. В тот момент я не придала этому особого значения и отказалась, сославшись на то, что у меня всё подготовлено, и ничего менять я не намерена. На первом же посту нас останавливают. На переговоры к милиционерам идёт «крыша». Результат неутешителен – постовые хотят задержать всё вино для выяснения и экспертизы или за $1500 отпустить. Моё предложение – у меня есть лишь 15 тыс. рублей, и при этом они гарантируют нам «зеленый коридор» до склада. Тут «крыша», которая, кстати, вела все переговоры с милиционерами, я даже не заходила к ним в «будку», предлагает снова продать вино его знакомым, которые здесь совсем рядом, и возьмут они хоть и дёшево, но все за наличные. Я понимаю, что если милиционеры задержат товар и начнут «копать», то установят, что утилизация липовая, и под давлением всех обстоятельств соглашаюсь продать его знакомым, при этом передав 15 тыс. рублей для постовых.
Нас отпускают, и мы оказываемся на складе знакомых моей «крыши». Приходит человек и берет пару бутылок на пробу – проверить, не мороженое ли вино. Качество его устраивает, и минут через 30 появляется «директор» с деньгами и предлагает пересчитать деньги в машине. Мы садимся – я спереди, директор и «крыша» – на заднем сиденье. Директор передаёт деньги и просит «крышу» выйти, чтобы не мешать. Я пересчитываю деньги, кладу их в пакет. И тут происходит всё, как в кино. Возле машины появляются сотрудники УБЭП с понятыми, изымают деньги, раскладывают пачки на капоте, всё снимают на камеру.
В итоге у меня конфискуют всё вино, меня увозят в УБЭП и вменяют незаконное предпринимательство и незаконную торговлю акцизным товаром, что в особо крупном размере грозит штрафом и лишением свободы от 2 до 6 лет. В этот момент о спасении вина я уже не думала, а думала, как не сесть в тюрьму. Наняла адвоката, следователя посещала только в его присутствии. Мы решили отказаться от дачи каких-либо показаний и выступить лишь в суде. В итоге умелых действий адвоката суд назначил наказание в виде штрафа за административное правонарушение. А я осталась без вина и лишь с вопросом, кто всё-таки стал инициатором всей этой операции.
Николай Полуэктов: К концу 2006 года кризис, как уже было сказано, закончился и ситуация на рынке в общем нормализовалась. Но интересно отметить, что как раз сейчас, в 2007-м, вновь проявились его последствия. С чем они связаны? С тем, что какое-то время (примерно с полгода) после «черной субботы» рынок был пуст, и все компании принялись наперегонки завозить товар. При этом вовсю заработали заводы внутри России – отечественное виноделие не знало такого счастливого времени, как вторая половина 2006-го, когда иностранные конкуренты были нейтрализованы. Результат этой гонки более чем плачевен: рынок в настоящее время страшно затоварен. Как признаются многие наши партнеры, продажи упали в разы, даже по сравнению с докризисным периодом. Если разобраться, то ничего удивительного в этом нет. Своего рода «эффект маятника»: если вывести маятник из равновесия, отклонив в сторону (для определенности, влево), то он сначала начнёт возвращаться в точку равновесия, а потом её со свистом проскочит, причём, как известно из школьной физики, скорость его как раз в этой точке будет максимальна. И он продолжит двигаться, пока не дойдёт до крайнего правого положения – зеркального отражения первоначального. То же самое случилось и с алкоголем: сначала появился дефицит, потом все стали активно завозить товар и проскочили, не заметив, равновесную точку. И влетели в ситуацию серьёзного затоваривания.
Кстати, «Косогоров самогон» это затоваривание на удачу не затронуло. Просто потому, что он как был единственным самогоном, так пока и остался. О том, как случилось,
