что мой папа посоветовал тебе купить именно эти цветы, я подумала, что он будто бы дает свое благословение, или что-то в этом роде, и что ты мой… знаю, что это ужасно глупо.

Она краснеет, а я беру цветок у нее из рук и подношу ее ладонь к губам.

– Это не глупо. Это сказка для пятилетней девочки, – говорю я. – И я хочу быть этим человеком. Человеком, который заставит тебя плакать от счастья. Человеком, который даст тебе возможность летать.

Я целую ее в кончик носа.

– Клянусь, что всегда буду приносить тебе лиловые орхидеи, милая.

– Ох, Гэвин, – хнычет она, и в глазах у нее блестят слезы, – пожалуйста, скажи, что все будет хорошо. Скажи, что разлука быстро закончится, и мы будем разговаривать каждый день, и мне не о чем беспокоиться.

Я целую ее в висок.

– Да. На все вышеперечисленное, – говорю я. – Разве ты еще не знаешь, что я твой? Я принадлежу тебе. Ты вообще можешь повесить мне на ухо бирку и поставить на заднице клеймо с твоим именем, потому что я все равно никогда не буду принадлежать никому, кроме тебя.

Бэйлор хихикает.

– Пожалуй, я так и сделаю, – говорит она, подражая моему южному акценту, что вызывает у меня смех.

– Кстати, чуть не забыл.

Я тянусь к тумбочке и открываю ящик.

– У меня для тебя сюрприз.

Я достаю распечатку своего маршрута и передаю ей.

Минуту Бэйлор изучает его, потом ее губы ползут вверх, пока у нее на лице не появляется широкая улыбка.

– Две недели?! – визжит она. – Ты приедешь на целых две недели?

– Я уже получил разрешение у твоего отца, – говорю я. – Он настоял, чтобы я остановился у вас.

Она роняет лист бумаги.

– Ты позвонил моему папе и спросил разрешения?

Бэйлор качает головой. Потом она делает нечто совершенно удивительное: берет мою ковбойскую шляпу и надевает ее на голову. Потом залезает на меня верхом – голая Бэйлор в ярком утреннем свете.

– Я люблю тебя, Гэвин Мэддокс Макбрайд.

– Покажи мне, как сильно ты меня любишь, милая, – требую я, внезапно оживая под ней.

Ее глаза темнеют, прокладывая путь по моей груди, прожигая меня, словно она хочет овладеть мной одним только взглядом. Она пожирает меня страстными, чуть прикрытыми глазами так, словно мы не занимались сексом всего несколько часов назад.

Я еще даже не прикоснулся к ней, а ее соски уже затвердели, когда она вжимается в меня бедрами. Я сажусь и опираюсь спиной об изголовье кровати, оставляя Бэйлор верхом на себе, – это идеальное положение, чтобы ласкать ее грудь. Я беру одну грудь в рот, а другую сжимаю и ласкаю пальцами. Бэйлор стонет и откидывает голову назад. Я чувствую ее влагу на своем члене и бедрах, пока она извивается на мне.

Я бешено пульсирую под ней, испытывая сильнейшее желание этой идеальной девушки, скачущей на мне верхом. Я вижу, что она близка к оргазму только от трения клитором об меня.

– Боже, Бэй, я чувствую, как ты меня хочешь. Ты чертовски сексуальна.

Я продолжаю сосать и облизывать ее соски, позволяя ее тереться о мой член. Я смотрю на нее, когда он кричит:

– О боже, Гэвин… Боже!

Бэйлор резко дергается и кончает на мне, волны оргазма проходят сквозь нее. Поразительно видеть, как Бэйлор кончает у меня на ноге – в ковбойской шляпе. Я чуть не кончаю сам, но сдерживаюсь, потому что больше всего на свете хочу оказаться в ней, когда кончу.

Она все еще дрожит, когда я переворачиваю ее на спину и быстро тянусь к тумбочке за презервативом. Я надеваю его за считаные секунды и вхожу в нее, пока она еще не отошла от оргазма.

Бэйлор открывает глаза, когда я вхожу в нее. Я немного торможу себя и наслаждаюсь ощущениями, тем, какая она узкая. Мы смотрим друг другу в глаза, и каждое наше чувство понятно другому без слов.

Я знаю, что скоро – уже через несколько часов – она уйдет и что мы почти не сможем видеться всю неделю. Мы оба это знаем, поэтому нам нужно по максимуму использовать наше время вместе, и за последние сутки мы много раз трахались. Мы трахались в моей постели. Мы трахались в моем кресле. Мы трахались в душе и на полу. Но сейчас, когда наши взгляды соединились, а наши тела слились воедино, – мы занимаемся любовью. Мы занимаемся любовью, как никогда раньше. Я начинаю двигаться в ней, и каждое мое движение – это доказательство моей любви к этой девушке. Каждый нежный толчок – это сонет из переполняющих меня эмоций. Каждый поцелуй в ее мягкие губы – это обещание нашего совместного будущего.

– Скажи, что любишь меня, Бэй, – прошу я. – Скажи, что всегда будешь моей.

– Да, Гэвин. Я твоя, – отвечает она, и слезы текут из ее незабываемых глаз. – Я тебя люблю. Что бы ни случилось, я всегда буду тебя любить.

Ее слова действуют на мой пульсирующий член, и я проваливаюсь в бездну оргазма, массируя большим пальцем ее клитор, чтобы увлечь ее за собой.

Глава 21

После субботнего дня и ночи, проведенных вместе, мы с Бэйлор встречались всего два раза. Мы вместе обедали в понедельник, и я видел ее на экзамене по киноведению. Сегодня уже четверг, но с тех пор мы не виделись – она больше не смогла уделить мне времени.

Я знаю, что у нее много работы в газете, особенно на этой неделе, перед перерывом на каникулы. И знаю, что Бэйлор не откажется от волонтерства, потому что ей и так уже грустно оттого, что она не увидит этих детей все лето. Но черт побери, я не могу избавиться от – очень эгоистичной – мысли о том, что мое место в пресловутой иерархической структуре гораздо ниже по сравнению с этими занятиями и учебой.

На этой неделе Бэйор пропустила обе пробежки. Пробежки всегда были нашим временем. Мы даже на каникулах бегали, черт побери! Мы планировали бегать вместе все лето. А сейчас это стало для нее лишь еще одной обязанностью, которую она отодвинула в сторону.

Черт!

Мне надо включить мозги. Прошлая суббота была прекрасна, и мне нужно почаще об этом вспоминать. Сейчас это несложно – Бэйлор идет ко мне с милой улыбкой, от которой у нее на щеке появляется прекрасная ямочка. Она обнимает меня и спрашивает:

– Скучал по мне?

– Нет, – говорю я.

– Врешь, – отвечает она.

– Ты даже представить себе не