Шрифт:
Закладка:
Россия превратилась в трущобы индустриального мира, - писал другой западный дипломат. Ее экология разрушена, а система здравоохранения находится в кризисе. Пьянство было такой проблемой, что в некоторых регионах Советского Союза каждый шестой ребенок рождался умственно отсталым от матери-алкоголички. В Ленинграде с его бесконечными зимами половина фонарей не работала, а дороги были полны выбоин. Самый популярный советский фильм того года - сравнение жизни в России и на Западе - назывался "Так жить нельзя".
Для Путина и его семьи, как и для миллионов других людей, это был практически итог.
Уверенность в прошлом исчезла. Все было на грани. Наряду со статьями, восхваляющими комсомол, появлялись фотографии длинноволосых русских рок-групп. Рядом с призывами принять участие в субботнике - апрельском дне, когда все должны были "добровольно" включиться в общественный труд в честь дня рождения Ленина, - в газетах разгоралась нешуточная дискуссия о том, нужен ли Ленинграду Диснейленд. Рядом с мрачным заголовком о тяжелом положении молодых выпускников философского факультета - "Сегодня научный социализм, завтра безработица" - другой заголовок, на этот раз на английском языке, обещал совет: "Как дольше оставаться молодым!". На карикатуре был изображен слепой с белой тростью, карабкающийся по натянутому канату под надписью: 'This way to the market economy'.
Получив в Восточной Германии отдельную квартиру, семья вновь оказалась без собственного жилья. Матери Путина как инвалиду была предоставлена однокомнатная квартира в новостройке на Ленинском проспекте. Они обменяли ее и квартиру в Автово на трехкомнатную квартиру на Среднеохтинском проспекте, через реку от Смольного, недалеко от 401-й школы, где Путин начинал свою подготовку в КГБ. Это было "старое здание, с очень низкими потолками - неплохое, но ничего роскошного", - тактично сказал один из посетителей, - "обычный, немного запущенный район". Другие были менее дипломатичны. Борис Федоров, бывший министр финансов России, работавший в то время в Европейском банке реконструкции и развития (ЕБРР), был потрясен. Это было ужасно, - сказал он коллеге. Эти люди живут очень плохо.
Людмиле это не нравилось. «Три с половиной года, - говорит она, - мы жили в таком месте, куда просто стыдно было приглашать людей... Квартира была в ужасном состоянии, и у нас не было денег на ее ремонт».
Первое время у них не было мебели. Поскольку купить ее до получения зарплаты Путина не было никакой возможности, они несколько месяцев жили среди упаковочных ящиков с вещами из Дрездена. Среди них была 20-летняя стиральная машина, подаренная соседями из Восточной Германии, которая прослужила им еще пять лет. Больше у них ничего не было, потому что Путин по-прежнему увлекался автомобилями - в Дрездене офисный водитель Вернер прозвал его "скоростным уродом" - и потратил большую часть их сбережений на старый седан "Волга", который он купил на льготных условиях в автопарке Штази и перегнал из Германии.
То ли по настоянию Людмилы, то ли потому, что после четырех лет относительной свободы Путину тоже было трудно привыкнуть к тесноте коммунальной жизни, он договорился с консульством Восточной Германии в Ленинграде, которое должно было закрыться после воссоединения, об аренде их дачи в Зеленогорске, эксклюзивном курортном районе, расположенном среди сосновых лесов на берегу Финского залива, в 35 милях к северо-западу от Ленинграда. Деревянный дом без водопровода принадлежал Министерству иностранных дел СССР и предназначался для использования только в летнее время. Путины останавливались в нем и зимой, поэтому их сосед Василий Головко, суровый коммунист с суровым лицом, пенсионер из областного комитета партии, решил, что они должны быть там, чтобы не жить в квартире своих родителей в городе.
Людмила, как всегда экономная, стирала на улице у водокачки. Но это был шаг вперед по сравнению с Тосно, где воду приходилось набирать в ведро из колодца. У Людмилы и детей были санки, а Путин катался на беговых лыжах. Впервые в жизни у него появилась собака - лохматая кавказская овчарка, которую он назвал Малыш.
Будучи членом активного резерва КГБ (так называют сотрудников, работающих под прикрытием в другой государственной организации), Путин наряду с зарплатой в КГБ получал зарплату от университета. Его новая должность помощника проректора Ленинградского университета по международным связям - на англоязычной визитке она звучала более внушительно: заместитель директора по международным связям - не была особенно обременительной. Управление международных связей проверяло заявки иностранных студентов и ученых на поездки по обмену в пределах Советского Союза. Оно распределяло, а в некоторых случаях и контролировало входящую иностранную почту. За ним оставалось последнее слово при рассмотрении заявок преподавателей и студентов, желающих выехать за рубеж.
Долгое время это ведомство имело репутацию коррумпированного и неэффективного. Но в 1990 г. необходимость поиска новых источников дохода в период экономического коллапса заставила его выйти за рамки традиционных функций наблюдения и контроля. Весной того года начальник Путина, проректор Юрий Молчанов, договорился с американской косметической компанией Procter and Gamble о создании совместного предприятия. В обмен на небольшую долю в уставном капитале университет предоставил офисные помещения и выход на политическую и экономическую элиту города. Путин не принимал в этом непосредственного участия, но это открыло ему глаза на возможности экономического сотрудничества с западными компаниями.
Обязанности Путина в университете оставляли ему более чем достаточно времени, чтобы погрузиться в ленинградскую политику, и он, очевидно, это делал, поскольку Людмила жаловалась, что после их возвращения «его просто не было дома. Как будто у меня муж сбежал».
Было за чем следить.
Если трудно было приспособиться к социально-экономическим потрясениям, то еще труднее было примириться с политической трансформацией, которую переживала Россия. Одно дело - сидеть в Дрездене, , читать либеральные журналы "Огонек" и "Новый мир" и смотреть советское телевидение. Совсем другое - оказаться в эпицентре бурного развития города и страны, где сегодняшние правила мало чем отличались от тех, что были вчера, и от тех, что могут стать завтра.
Леонид Полохов,
