Шрифт:
Закладка:
Нынешний царь очень верующий человек, для которого не проблема отправить в монастырь любого дворянина, заподозрив того в несоблюдении церковных обрядов или в других «грехах». В святость старца Самарского Николай I поверил пусть и не сразу, но за несколько лет насобиралось столько фактов, что опровергнуть их не получится при всём желании. Даже англичане, авторитет которых у государя был непреложным, подтвердили уникальность личности старца Самарского.
Не забываем о восстании и лозунгах бутовщиков как раз о крепостничестве. Всё вместе вылилось в манифест. Причём случилось это за какие-то две недели. Николай I долго не раздумывал над реформой, один росчерк пера и царский манифест готов! Возразить и воспрепятствовать решению государя дворяне просто не успели. И это стало шоком для многочисленной части населения страны.
У многих помещиков, взявших ссуду в банке, не осталось в личном владении даже домов. Всё ушло на срочное погашения долгов. Никаких рассрочек Николай I не предлагал. Есть долг — изволь вернуть. Не можешь, переходи в мещанское сословие и добывай средства для пропитания работой. Представляете, какая возникла волна негодования?!
Те, у кого долгов не было, тоже возмущались. Куроедов был в числе первых.
— Это что ж, мне им деньгУ платить?! — кричал соседушка. — Эти шельмы работать без пригляда не станут!
Об условиях труда и жизни куроедовских крестьян я знаком не понаслышке. Потому стал прикидывать, где размещать крестьян, если вдруг от соседа побегут. Я ведь могу производство пигментов организовать, предоставив хорошие условия труда и жизни бывшим крепостным. Получение анилина довольно опасное дело. У Куроедова в первое время частенько «бумкало», разнося лабораторию и убивая людей. Возвращал крестьян к работе сосед при помощи плетей и вполне трезво оценивал перспективы обретения крепостными свободы. Пришлось напомнить ему о наших прошлых разговорах по поводу свободных крестьян.
— Ксенофонт Данилович, у вас два года для преобразований, — пытался урезонить Куроедова дед. — Прикиньте, подумайте. Вы же умный человек. Крепостное право изжило себя.
Ладно Куроедов, Софья чуть ли не каждый день устраивала истерику Алексею. Причину этих выступлений я не особо понимал. Формально у Лёшки во владениях три деревни, кусок земли, где он начал возводить «фамильное гнездо», конезавод и доля в пароходостроении. Крепостных душ, если считать именно мужиков, всего-то сто сорок шесть человек.
— Чернь нужно воспитывать на конюшне, а не волю им давать, — заявляла категорично Софья.
Графиня пусть не так сильно возмущалась, но тоже поддерживала её негодования.
Лиза помалкивала. С женой мы тему выкупа крестьян в мещанство ещё несколько лет назад обсудили. Супруга видела, что ничего страшного не случилось. Молодое поколение деревенских жителей охотно работало по найму за деньги, стараясь получить больше материальных благ. Были, конечно, в деревнях старики, придерживающиеся старых традиций. Сейчас их содержат собственные дети, и когда те станут вольными, ничего не изменится.
Алексей какое-то время слушал свою жену, а после рявкнул так, что стёкла в окнах зазвенели, и сослал в имение Похвистневых. Одну, без сына. Ребёнка грудью она не кормила, с этим справлялась нянька. Друг же не хотел, чтобы Софья оказывала влияние на сына. Пусть он и маленький ещё, но постоянные крики и истерики никому на пользу не пойдут.
Не скажу, что все соседи из числа помещиков сильно возмущались. Это у Куроедова производство, а остальные вели обычное хозяйство и частенько страдали от капризов погоды. Когда случался неурожай, помещики обязаны были поддерживать крестьян, скупая зерно на стороне. Гундоров, к примеру, похвалялся, что больше не нужно лодырей кормить, и он готов освободить от крепости крестьян, за исключением дворни, уже в этом году. Вот прямо до весны и освободит. А то ишь ты! Вздумали хлеба просить, ироды!
Отец Нестор, выслушав мои пожелания со смиренным выражением лица, согласился проехаться по Самарскому региону. Говорить будет больше с крестьянами. Человек пятьсот с семьями я смогу принять в качестве работников. Для этого достаточно полностью отсечь поток паломников. Их в эту зиму почти и не было. Вначале отец Нестор «путешествовал», потом бунт был. Паломники боялись высунутся и двигаться куда-то по бурлящей России.
Народные волнения к зиме утихли, зато начали лютовать помещики, не пропуская через свои земли без оплаты.
Купцы же летом упустили время для закупок, и оказалось, что из центральной части страны им не имеет смысла ехать. Вот и считаем. Минус торговцы, минус паломники, всякие больные-хромые и дворяне со своими многочисленными слугами, приезжающие раньше зимой послушать старца. В результате у меня масса свободного места, где можно приютить крестьян.
Это и школы, и бараки на верфи, да и на конезаводе запросто потеснятся. Лёшка лошадок успешно продает. Уже шестнадцать тяжеловозов сторговал по цене от трёх до пяти тысяч за голову. Может и дёшево, но нам так выгоднее, чем куда-то переправлять лошадей. Проще продавать, так сказать, на самовывоз.
Несмотря на значительные преобразования в стране, деньги у людей были и лошадей покупали. Но при этом даже безземельные дворяне продолжали кричать: «Нас ограбили, нас ограбили!»
Император пытался примирить оба лагеря и выдвинул тезис, что земля-то вся божья. А кто у нас помазанник и осуществляет власть бога на земле? Царь. И какие тогда вопросы? Мол, взял он за долги у помещиков то, что раньше ему формально и принадлежало. В эту концепцию немного не вписывалось освобождение крепостных крестьян. Но тут уже влияние Европы и интеллигенции в частности по поводу того, что нигде в цивилизованных странах рабства нет.
Так же уместно вспомнить, что помещиков и дворян, взявших ссуды под залог земель, было две трети от общего числа в стране. Кто-то смог наскрести средств и расплатиться. В результате государству отошла примерно половина земель с крестьянами, которые сразу же получили свободу. На вторую половину имущества землевладельцев император не претендовал и указа не издавал. Что будет с теми зависимыми крестьянами, оставалось лишь гадать.
Предположу, что большая часть помещиков сумеет договориться с бывшими крепостными и согласится на ту сумму аренды земель, которая названа в манифесте. Но ведь хватает среди этой братии и откровенных придурков или просто садистов. Эти из вредности выгонят людей из домов.
Старцу Самарскому предстояло много работы в ближайшие год-полтора. Это же не только крестьян успокоить, но и дураков-помещиков образумить. А мы же ограничены регионом Волги и Камы. Куда-то
