а можно и как-нибудь иначе. Второй — известный рассказ Хармса «О явлениях и существованиях. № 2», в котором, напомним, речь идет о некоем Николае Ивановиче Серпухове, который пьет спиртуоз, причем автора настораживает тот факт, что, «собственно говоря, не только за спиной Николая Ивановича, или спереди и вокруг только, а также и внутри Николая Ивановича ничего не было, ничего не существовало.

Оно конечно могло быть так, как мы только что сказали, а сам Николай Иванович мог при этом восхитительно существовать. Это, конечно, верно. Но, откровенно говоря, вся штука в том, что Николай Иванович не существовал и не существует. Вот в чем штука-то.

Вы спросите: А как же бутылка со спиртуозом. Особенно, куда вот делся спиртуоз, если его выпил несуществующий Николай Иванович. Бутылка, скажем, осталась. А где же спиртуоз? Только что был, а вдруг его и нет. Ведь Николай-то Иванович не существует, говорите вы. Вот как же это так?

Тут мы и сами теряемся в догадках.

А впрочем, что же это мы говорим? Ведь мы сказали, что как внутри, так и снаружи Николая Ивановича ничего не существует. А раз ни внутри ни снаружи ничего не существует, то значит и бутылка не существует. Так ведь?

Но с другой стороны обратите внимание на следующее: если мы говорим, что ничего не существует ни изнутри, ни снаружи, то является вопрос: изнутри и снаружи чего? Что-то, видно, все же существует? А может и не существует. Тогда для чего же мы говорим изнутри и снаружи?

Нет. тут явно тупик. И мы сами не знаем что сказать.

До свидания» (18 сентября 1934).

И третий, наиболее близкий к этому трактату хармсовский текст — поэтическое «исследование» под названием «Нетеперь», имеющее авторскую датировку 29 мая 1930 года — хочется привести здесь полностью, чтобы читатель имел возможность подробно сопоставить его с текстом трактата:

НЕТЕПЕРЬ

Это есть Это.

То есть То.

Это не то.

Это не есть не это.

Остальное либо это либо не это.

Все либо то либо не то.

Что ни то и ни это, то ни это и не то.

Что то и это, то и себе САМО.

Что себе Само, то может быть то, да не

это, либо это, да не то.

Это ушло в то, а то ушло в это. Мы говорим

Бог дунул.

Это ушло в это, а то ушло в то и нам

неоткуда выйти и некуда придти.

Это ушло в это. Мы спросили: где? Нам

пропели: Тут.

Это вышло Тут. Что это? Это то.

Это есть то.

То есть это.

Тут есть это и то.

Тут ушло в это, это ушло в то, а то ушло в

тут.

Мы смотрели но не видели.

А там стояли это и то.

Там не тут.

Там то.

Тут это.

Но теперь там и это и то.

Но теперь и тут это и то.

Мы тоскуем и думаем и томимся.

Где же теперь?

Теперь тут, а теперь там, а теперь тут, а теперь тут и там.

Это быть то.

Тут быть там.

Это, то, тут, там, быть Я, Мы, Бог.

Далее представлены трактаты (за исключением одного, публикация которого связана с целым рядом технических трудностей — Ред.). собранные Хармсом в отдельную тетрадку в «переломном» для него 1931 году. Судя по тому. что Хармс снабдил свою тетрадь оглавлением и нумерацией страниц, собранные в ней трактаты образуют, по авторскому замыслу, некое целое. В таком виде тетрадь публикуется впервые, несмотря на то, что отдельные тексты из нее уже печатались в отечественных и зарубежных изданиях.

Кроме этой тетради, состоящей из восьми текстов (последний из них — «О круге»), публикуем несколько более поздних трактатов Хармса. Из прежних публикаций некоторых из этих текстов упомянем одну, являющуюся иллюстрацией к содержательной статье: Jaccard J.-Ph. De la realite an texte. L'absurde chez Daniil Harms. — Cahiers du Monde russeet sovietique, XXVI (3—4). juil. — dec 1985. pp. 269—312.

Все тексты воспроизводятся по оригиналам, хранящимся в ОРиРК ГПБ им. Салтыкова-Щедрина, ф. 1232 (Я. Друскин), с преимущественным сохранением авторской орфографии и пунктуации. В примечаниях незначительная правка не указана. В квадратные скобки заключена конъектура, в ломаные скобки — то. что зачеркнуто внутри зачеркнутых крупных фрагментов.

Н. А. Заболоцкий

Мои возражения А.И. Введенскому, авто-ритету бессмыслицы

Открытое письмо

Позвольте, Поэт, возражать Вам в принципиальном порядке по следующим пунктам:

а) бессмыслица, как явление вне смысла;

б) антифонетический принцип (специально: анти-интонация);

c) композиция вещи;

d) тематика.

Часть I

Бессмыслица как явление вне смысла

Установим значение термина. Ни одно слово, употребляющееся в разговорной речи, не может быть бессмысленным. Каждое слово, взятое отдельно, является носителем определенного смысла. «Сапоги» имеют за собой определенную сеть зрительных, моторных и других представлений нашего сознания. Смысл и есть наличие этих представлений. «Дыр бул щыл» — слова порядка зауми, они смысла не имеют. Вы, поэт, употребляете слова смыслового порядка, поэтому центр спора о бессмыслице должен быть перенесен в плоскость сцепления этих слов, того сцепления, которое должно покрываться термином бессмыслица. Очевидно, при таком положении дела самый термин «бессмыслица» приобретает несколько иное, своеобразное значение. Бессмыслица не от того, что слова сами по себе не имеют смысла, а бессмыслица от того, что чисто смысловые слова поставлены в необычайную связь — алогического характера. Необычное чередование предметов, приписывание им необычайных качеств и свойств, кроме того — необычайных действий. Говоря формально — это есть линия метафоры. Всякая метафора, пока она еще жива и нова, алогична. Но самое понятие логичности есть понятие не абсолютное, — что было алогично вчера, то стало сегодня вполне логичным. Усвоению метафоры способствовали предпосылки ее возникновения. В основе возникновения метафоры лежит чисто смысловая ассоциация по смежности. Но старая метафора легко стерлась — и акмеистическая, и футуристическая. Обновление метафоры могло идти лишь за счет расширения ассоциативного круга — эту-то работу Вы и проделываете, поэт, с той только разницей, что Вы материализуете свою метафору, т.е. из категории средства Вы ее переводите в некоторую самоценную категорию. Ваша метафора не имеет ног, чтобы стоять на земле, она делается