Каллум вздрогнул, получив доступ к сенсорному изображению.

«Что, если ничто вырвется наружу?»

Транспортные корабли ныряли в светящуюся пустоту, маневрируя ловко и проворно, точно косяки рыбок, и мгновенно исчезали из виду. «Еретику–мстителю», парящему среди себе подобных, оставалось всего сто километров до входа. Они больше не тормозили, но направлялись к сверкающей цели. Семьдесят километров. Сорок.

— Э… — выдавил Каллум.

Нереальная Джессика сидела за своей консолью, закрыв глаза, лицо ее выражало предельную сосредоточенность. На лбу даже поблескивала испарина. «Еретик–мститель» аккуратно выскользнул из потока транспортных кораблей, удаляясь от червоточины. Теперь они скользили над кораблем–ковчегом, над крапчатой мрачно–серой громадой, на поверхности которого то и дело вспыхивали яркие пятна — это продолжали взрываться ракеты с ядерными боеголовками, преследующие транспорты. Джессика вела судно по извилистой траектории, слишком близко к ковчегу. Даже сейчас Каллум ощущал призрачные импульсы гравитационных колебаний, воздействующие на его подвешенное физическое тело: как будто они катались на потерявших управление американских горках. Сенсоры показали тень «Еретика–мстителя», зыбким привидением скользящую над серой «скалой», то появляющуюся, то исчезающую при каждой вспышке взрыва.

Чернота накрыла их так стремительно, что он вскрикнул от потрясения. Идеально затормозив, они влетели прямо в ангар ковчега. Джессика пилотировала феноменально. Каллум не мог даже представить такой точности и проворства у единого сознания транспорта.

«А не заметило ли „Спасение", что мы слишком хороши?»

Он перевел дыхание, размышляя, не стоит ли применить какие–нибудь транквилизаторы из поддерживающих модулей капсулы, потому что при таком ходе мыслей здоровая паранойя способна перерасти в откровенное безумие.

— Срань господня! — воскликнул Алик. — Проклятье, ну и поездочка!

Сенсоры сфокусировались на новом окружении. «Еретик» находился в огромной пещере, каменные стены которой пронизывали извилистые черные корни, как будто они попали в какой–нибудь подземный скандинавский грот. Здесь уже стояло больше двадцати транспортных кораблей в различном состоянии — от тех, внешние повреждения которых были почти незаметны, до таких, у которых корпуса были чудовищно искорежены и расколоты близкими ядерными взрывами. «Еретик–мститель» плавно скользнул между ними, выискивая место для приземления. Джессика направила судно в дальнюю половину ангара, к нескольким серьезно пострадавшим кораблям, и медленно опустила «Еретика» рядом с ними.

— Ох, Матерь Мария, — выдохнула Кандара. — Поверить не могу. Мы это сделали.

— Они внутри, — объявил Джонстон, вглядываясь в густеющую вокруг него массу тактических данных. Слева висело единственное застывшее изображение — хвостовая часть «Еретика–мстителя», исчезающая в черноте входа в ангар в середине ковчега. Остальные иконки расплескались, подтверждая, что связь с кораблем разорвана — деактивирована на тот случай, если «Спасение жизни» способно засечь ее.

Генерал сосредоточился на кольце из двадцати скрытых порталов, кольце диаметром шестьсот километров, окружившем «Спасение жизни».

— Начинаем пятую фазу, — приказал он.

Порталы расширились. Из них градом полетели каллумиты, устремляясь к кораблю–ковчегу, выстраиваясь в линию в районе кормы, там, где мерцала червоточина. Длинные вереницы транспортных кораблей оликсов всё еще продолжали исчезать в ней.

Джонстону хотелось молиться. Все–таки этот момент — величайшая авантюра всех времен. Неаны заверили их, что корабль–ковчег способен перемещаться по червоточине, хотя у него на борту и есть терминальный генератор. Если этого не произойдет — если они ошиблись или единое сознание откажется отступать, — восемьсот дыр, оставленных восемью сотнями каллумитов, полностью уничтожат «Спасение жизни».

По оценкам Обороны Альфа, на борту ковчега находилось сейчас более миллиарда человеческих коконов.

— Ну же, — выдохнул он. Первым каллумитам оставалось двадцать секунд полета. Пятнадцать. — Беги, черт побери.

Десять.

Странный колеблющийся лиловый свет излучения Черенкова окружил громаду ковчега зыбким ореолом. Каким–то образом огромный каменный цилиндр погружался в это сияние. Потом свет исчез, а вместе с ним исчезло и «Спасение жизни».

Джонстон шарил взглядом по выплескам данных в поисках информации, но ничего не было. Сотни каллумитов пересекали пространство, которое всего несколько секунд назад занимала их цель. Координаторы командного центра начали перенаправлять ракеты на перехват брошенных транспортов и кораблей Избавления.

Генерал развернул кресло, оказавшись лицом к Эмилье и Энсли. Они смотрели на центральный дисплей, на пустой участок космоса, где только что находилась громада корабля–ковчега.

Энсли победно вскинул кулак:

— Ну вот! Мы надрали этим ублюдкам задницы!

И засмеялся.

— Да хранят нас небеса, — пробормотала Эмилья. — Что мы сделали?

— Единственное, что могли, — заверил ее Джонстон.

— Они вернутся.

— О да. И когда они вернутся, нам останется только одно: бежать. Мы должны быть готовы.

— Ради Христа, вы двое, — рявкнул Энсли. — Расслабьтесь. Мы победили. Через пару веков мы сможем драться с ними на наших условиях. Вот увидите.

Эмилья с жалостью улыбнулась ему:

— Я, к счастью, не увижу. Это будет бой наших детей. И они не поблагодарят нас за это.