Кроме того, похоже, существует связь между шизофренией и восприимчивостью к некоторым видам социальной информации. Если, например, информация, идущая из правого полушария, фильтруется не слишком строго и жестко, то люди с шизотипией могут оказаться крайне восприимчивыми — иногда, пожалуй, даже слишком. Таким людям нередко удается отслеживать незамеченные социальные ассоциации или завуалированные сигналы либо представлять возможности, которые не приходят в голову другим. Они невероятно открыты в некоторых отношениях и могут представлять собой полную противоположность крайнего буквализма, что отчасти объясняет корреляцию с креативностью. Они совершают «прыжки веры», причем нередко необоснованные. Именно поэтому люди с шизотипией могут быть склонны к паранойе или верить во множество социальных «фактов», которые очень далеки от истины. Кроме того, у них есть склонность слишком бурно реагировать на чужие взгляды и видеть преднамеренность в непреднамеренных действиях. Они очень рассеянны, с непрочными ассоциациями между природой стимулов и мыслями и чувствами, которые вызваны ими, что может привести даже к галлюцинациям и бреду. У таких людей бывает преувеличенное чувство неуверенности в себе и беспокойство за свое место в общественной иерархии[132].

Это очень сложный набор свойств, но главное, на что нужно обратить внимание, — многие такие люди способны обладать большими творческими способностями и тонкой проницательностью в некоторых ситуациях. Они могут быть генеративными источниками множества новых идей. А еще они способны замечать социальные истины, которые невидимы другим, даже если их суждения не всегда надежны: многие шизофреники плохо понимают «теорию разума». Так что, если вы хотите получить проницательную оценку какой-нибудь социальной ситуации или услышать новое творческое мнение, попробуйте спросить совета у шизофреника или человека со склонностью к шизофрении. Конечно, после того, как уже спросили у аутиста[133].

Вы можете возразить: шизофреники и даже «просто» люди с шизотипией или биполярным расстройством испортят обстановку на рабочем месте. Здесь не время и не место, чтобы вести дебаты об эффективности лекарств и о том, насколько негативные черты шизофрении и биполярного расстройства поддаются контролю. Не забывайте: это книга о поиске талантов, а не просто о найме сотрудников. И если вы найдете очень талантливого, но потенциально деструктивного кандидата (может быть, шизофреника, а может, и нет), то, пожалуй, не стоит нанимать его в офис на полный день. Но рассмотрите другие возможные варианты: удаленная работа (со сдельной оплатой), разовые консультации, выкуп его произведений или проценты от его будущих доходов. А можете обращаться к нему как к советнику или источнику генеративных идей.

Мы не задавались целью дать всеобъемлющее научное описание шизофрении, шизотипии или биполярного расстройства. Мы просто хотим сделать ваш разум более открытым к альтернативным способам распознать талант в других, не только шизофрениках.

Что все это значит?

По меньшей мере, пожалуйста, постарайтесь рассмотреть и усвоить основной урок: не позволяйте стереотипам доминировать в вашем мышлении. Мы не хотим сказать, что положительные результаты реальны для всех или даже для большинства людей с инвалидностью либо расстройствами, и не отрицаем вполне реальных трудностей, с которыми сталкиваются даже самые успешные люди. Мы лишь утверждаем, что распространенные расстройства — сложные явления, и у них бывают и положительные стороны, причем иногда весьма значительные. Вы как охотник за талантами должны смотреть на общую картину со всех возможных углов и находить такие таланты, которых не увидели другие. Часто для этого нужно понимать, что ограниченные возможности далеко не всегда препятствуют эффективной работе.

В этой главе мы говорили в основном о когнитивных расстройствах, но физическая инвалидность — тоже важная тема. Многие люди страдают от ограничения подвижности, кожных заболеваний или необычной формы лица; в поисках талантов вы наверняка найдете и множество других заболеваний. Мы не станем составлять всеобъемлющих списков. Общая же идея такова: современное общество до сих пор слишком часто страдает от лукизма, ожидания, что умные и «способные» люди вписываются в конкретную физическую картинку, двигаются, ведут себя и говорят определенным образом. Постарайтесь максимально избавиться от такой предвзятости в суждениях. Неважно, насколько широких взглядов вы придерживаетесь, неважно, насколько вы смогли избавиться от расизма или сексизма, — скорее всего, вы все равно остаетесь во власти лукизма, который почти не привлекает внимания прессы. Смотрите не только на внешность, так сказать.

Как мы уже говорили, мы не считаем слово «инвалидность» полностью подходящим. Нередко «ограниченные возможности» сопровождаются вполне реальными возможностями, однако слова «инвалидность» и «расстройство» до сих пор широко распространены. В контексте поиска талантов слово «инвалидность» может быть полезно, потому что до сих пор способно шокировать. «Часто вам лучше будет нанять человека с инвалидностью» — куда более запоминающаяся фраза, особенно для вашей команды, чем, скорее всего, более точное «То, что называется инвалидностью, часто представляет собой сложную смесь навыков и изъянов; пожалуй, такие кандидаты на рынке труда недооценены». Так или иначе, ограниченные возможности — очень сложное явление, и оно ни в коем случае не полностью негативное, особенно если вы в поиске талантов обращаете особое внимание на необычные случаи и статистические «выбросы».

Мы не ожидаем, что вы сможете во всем этом разобраться, по крайней мере мгновенно. Просто не забывайте, что инвалидность — это сложная концепция. Сам ярлык, скорее всего, не очень хорош, а некоторые люди с ограниченными возможностями порой оказываются весьма хорошими кандидатами. Пусть ваш разум остается открытым.

Глава 8. Почему талантливых женщин и меньшинства до сих пор недооценивают

У Клементин Джакоби очень необычная биография. Она окончила Стэнфорд в 2015 г. и после этого заявила: «Я покинула Стэнфорд, считая, что стану профессиональной цирковой артисткой». И в самом деле, она работала цирковой артисткой в Мексике и Бразилии, специализируясь на воздушном кольце. Первый год после университета она преподавала акробатику, причем не желающим поступить в «Цирк дю Солей», а в рамках бразильской программы перевоспитания бандитов, чтобы отговорить их от преступной жизни[134].

Этот опыт подарил ей глубокое понимание проблем преступности и беззакония, а еще она узнала, что реабилитация на самом деле возможна. После этого она поступила в Google продакт-менеджером и трудилась там четыре года, работая над Google Maps и Android; это дало ей опыт организатора, помогло познакомиться с разными техническими специалистами и многому у них научиться.

Но в 2018 г. Джакоби почувствовала, что просто обязана сделать что-нибудь, чтобы мир стал лучше. У нее появилась идея Recidiviz, некоммерческой организации, которая находит среди заключенных тех, кто пригоден для досрочного освобождения и не представляет дальнейшей опасности для общества. Организация стала частью более широкого движения за применение анализа больших данных в системе уголовного правосудия США. Она обратилась в программу Тайлера